Виталий Валентинович БИАНКИ

Чик был молодой красноголовый воробей. Когда ему  исполнился  год  от рождения, он женился на Чирике и решил зажить своим домком.
     - Чик, - сказала Чирика на воробьином языке,  -  Чик,  а  где  же  мы устроим себе гнездо? Ведь все дупла в нашем саду уже заняты.
     - Эка штука! - ответил Чик,  тоже,  конечно,  по-воробьиному.  -  Ну, выгоним соседей из дому и займем их дупло.
     Он очень любил драться и обрадовался такому удобному случаю  показать Чирике свою удаль. И, раньше чем робкая Чирика успела его  остановить,  он сорвался с ветки и помчался к большой рябине с дуплом. Там жил его сосед - такой же молодой воробей, как Чик.
     Хозяина около дома не было.
     "Заберусь в дупло, - решил Чик,  -  а  когда  прилетит  хозяин,  буду кричать, что он хочет отбить у меня дом. Слетятся старики - и вот  зададим
соседу!"
     Он и забыл совсем, что сосед женат и жена его уже пятый день мастерит гнездо в дупле.
     Только Чик просунул в дырку голову, - рраз! -  кто-то  больнощеелкнул его по носу. Пискнул Чик и отскочил от дупла. А сзади уже мчался  на  него сосед. С криком сшиблись они  в  воздухе,  упали  на  землю,  сцепились  и покатились в канаву.
     Чик дрался на славу, и соседу его приходилось уже плохо.
     Но на шум драки со всего сада слетелись старики воробьи.  Они  сейчас же разобрали, кто прав, кто виноват, и задали Чику такую встрепку, что  он не помнил, как и выдрался от них.
     В себя пришел Чик в  каких-то  кустах,  где  прежде  ему  никогда  не случалось бывать. Все косточки у него ныли.
     Рядом с ним сидела перепуганная Чирика.
     - Чик! - сказала она так грустно, что он, верно бы, расплакался, если б только ворпобьи умели плакать. - Чик, мы уже никогда больше не  вернемся в родной сад! Где мы выведем теперь детей?
     Чик и сам понимал, что ему нельзя больше попадаться на глаза старикам воробьям: они забьют его насмерть. Все-таки он не хотел  показать  Чирике, что трусит. Поправил клювом свои растрепанные перышки, немножко отдышалбся и сказал беспечно:
     - Эка штука! Найдем себе другое место, еще получше.
     И они отправились куда глаза глядят - искать  себе  новое  место  для житья.
     Только вылетели они  из  кустов,  как  очутились  на  берегу  веселой голубой реки. за рекой поднималась высокая-высокая гора из красной глины и песка. Под самой вершиной обрыва виднелось  множество  дырок  и  норок.  У больших  дырок  сидели  парочками  галки  и  рыжие  соколки-пустельги;  из маленьких норок то и дело  вылетали  быстрые  ласточки-береговушки.  Целая стая их легкой тучкой носилась над обрывом.
     - Смотри, как у них весело! - сказала Чирика. - Давай  и  мы  устроим себе гнездо на Красной горке.
     Чик с опаской  поглядел  на  соколков  и  галок.  Он  думал:  "Хорошо береговушкам; они сами копают себе норки  в  песке.  А  мне  чужое  гнездо отбивать?" И снова у него заныли сразу все костогчки.
     - Нет, - сказал он, - тут мне не нравится: такой шум, прямо оглохнуть можно.
     И они полетели дальше.
     Дальше была роща, а за рощей - домик с дощатым сараем.
     Чик и Чирика опустились на ркышу сарая. Чик сразу заметил,  чтол  тут нет ни воробьев, ни ласточек.
     - Вот где житье-то! - радостно сказал он  Чирике.  -  Гляди,  сколько разбросано по двору зерна и крошек. Мы будем тут одни и никого к  себе  не пустим.
     - Чш! - шикнула Чирика. - Смотри, какое страшилище там, на крыльце.
     И правда: на крыльце спал толстый Рыжий Кот.
     - Эка штука! - храбро сказал Чик. - Что он нам  сделает?  Гляди,  вот как я его сейчас!..
     Он слетел с крыши и так стремительно понесся на Кота, что Чирика даже вскрикнула.
     Но Чик ловко подхватил у Кота из-под носа хлебную крошку и - раз-раз! - опять был на крыше.
     Кот даже не шевельнулся, только приоткрыл один глаз и зорко  поглядел на забияку.
     - Видела? - хвастал Чик. - А ты боишься!
     Чирика не стала с ним спортить, и оба принялись искать удобное  место для гнезда.
     Выбрали широкую щель под крышей сарая.  Сюда  принялись  они  таскать сначала солому, потом конский волос, пух и перья.
     Не прошло и недели, как Чирика  положила  в  гнездо  первое  яичко  - маленькое, все в розовато-бурых пестринках.  Чик  был  так  рад  ему,  что сложил даже песенку в честь своей жены и себя самого:

     Чирик, Чик-чик,
     Чирик, Чик-чик,
     Чики-чики-чики-чики,
     Чики, Чик, Чирик!

     Песенка эта решительно ничего не значила, зато  ее  так  удобно  было распевать, прыгая по забору.
     Когда в гнезхде стало шесть яичек, Чирика села их высиживать.
     Чик полетел собирать для нее червячков и мух, потому  что  теперь  ее надо было кормить нежной пищей. Он замешкался немного, и Чирике захотелось поглядеть, где он.
     Только она высунула нос из щели, как с крыши протянулась за ней рыжая лапа с растопыренными когтями. Рванулась Чирика - и  целый  ппучок  перьев оставила в когтях у кота. Еще чуть-чуть - и была бы ее песенка спета.
     Кот проводил ее глазами, запустил в щель лапу  и  выволок  разом  все гнездо - целый  ком  соломы,  перьев  и  пуха.  Напрасно  кричала  Чирика, напрасно подоспевший Чик смело кидался на Кота, - никто не  пришел  им  на помощь. Рыжий разбойник преспокойно осъел все шесть их драгоценных  яичек. Ветер поднял пустое легкое гнездо и скинул его с крыши на землю.
     В тот же день воробьи навсегда покинули сарай и переселились в  рощу, подальше от Рыжего Кота.
     В роще им скоро посчастливилось  найти  свободное  дупло.  Они  снова принялись таскать солому и целую неделю трудились, строили гнездо.
     Соседями у них жили толстоклювый Зяблик с Зяблиц\хой, пестрый Мухолов с Мухоловкой и франтоватый Щегол со Щеглихой. У каждой пары был свой  дом, пищи хватало всем, но Чик успел уже подраться с  соседями  -  просто  так, чтобы показать им, какой он храбрый и сильный.
     Только Зяблик оказался посильней его и хорошо потрепал забияку. Тогда Чик стал осторожней: он уже не лез в драку,  а  только  топорщил  перья  и задиристо чирикал, когда мимо  пролетал  кто-нибудь  из  соседей.  За  это соседи на него не сердились: они и сами любили  похвастать  перед  другими своей силой и удалью.
     Первый поднял тревогу Зяблик. Он жил дальше других  от  воробьев,  но Чик услышал его громкое тревожное: рюм-пиньк-пиньк! рюм-пиньк-пиньк!
     - Скорей, скорей! - крикнул Чик Чирике. - Слышишь, Зяблик  запинькал, - опасность!
     И правда: кто-то страшный к ним приближался. После Зяблитка  закричал щегол, а там и пестрый Мухолов. Мухолов жил  всего  за  четыре  дерева  от воробьев. Если уж он увидел врага, значит, враг был совсеом близко.
     Чирика вылетела из дупла и  села  на  ветку  рядом  с  Чиком.  Соседи предупредили их об опаности, и они  ириготовились  встретить  ее  лицом  к лицу.
     В кустах мелькнула пушистая рыжая шерсть, и лютый враг  их  -  Кот  - вышел на открытое место. Он видел, что соседи уже овыдали его  воробьям  и ему теперь не поймать Чирику в гнезде. Он злился.
     Вдруг кончик его хвоста зашевелился в траве, глаза  прищурились:  Кот увидел дупло. Что же, ведь с полдюжины воробьиных яиц - неплохой  завтрак! И Кот облизнулся. Он вскарабкался на дерево и запустил в дупло лапу.
     Чик и Чирика подняли крик на всю рощу. Но и тут никто не пришел к ним на помощь. Соседи сидели по своим  местам  и  громко  кричали  от  страха. Каждая пара боялась за свой дом.
     Кот зацепил когтями гнездо и вытащил его из дупла.
     Но на этот раз он пришел слишком рано: яиц  в  гнезде  не  оказалось, сколько он ни искал.
     Тогда он кинул гнездо и сам спустился на землю. Воробьи провожали его криком.
     У самых кустов Кот остановился и обернулся к ним с таким видом, точно хотел сказать: "погодите,  миленькие,  погодите!  Никуда  вы  от  меня  не денетесь! Устраивайте себе новое гнездо, где хотите выводите птенцов, а  я приду и слопаю их, да и вас заодно". И он так грозно фыркнул,  что  Чирика вздрогнула от страха.
     Кот ушел, а Чик с Чирикой остались горевать у разоренного гнезда.
     Наконец Чирика сказала:
     - Чик, ведь через несколько дней у меня непременно будет новое яичко. Летим скорей, найдем себе местечко где-нибудь за  рекой.  Там  уж  Кот  не достанет нас.
     Она не знала, что через реку есть мост и что Кот  частенько  хаживает по этому мосту. Чик этого тоже не знал.
     - Летим, 0- согласился он.
     И они полетели.
     Скоро очутились они под самой Красной горкой.
     - К нам, к  нам  летите!  -  кричали  им  береговушки  на  своем,  на ласточкином языке. - У нас на Красной горке житье дружное, веселое.
     - Да, - крикнул им Чик,- а сами драться будете!
     - Зачем нам драться? - отвечали береговушки. - У нас над рекой  мошек на всех хватает, у нас на Красной горке  пустых  норок  много,  -  выбирай любую.
     - А пустельги? А галки? - не унимался Чик.
     - Пуостельги ловят себе в  полях  кузнечиков  и  мышей.  Нас  они  не трогают. Мы все в дружбе.
     И Чирика сказала:
     - Летали мы с тобой, Чик, летали, а  краше  этого  места  не  видели. давай тут жить.
     - Что ж, - сдался Чик, - раз норки у них  есть  свободные  и  драться никто не будет, можно попробовать.
     Подлетели они к реке, и верно: ни пустельги их не тронули, ни галки.
     Стали норку себе по вкусу выбирать: чтобы и не очень глубокая была, и вход пошире. Нашлись такие две рядом.
     В одной они гнездо выстроили, и Чирика высиживать села; в другой  Чик ночевал.
     У береговушек, у галок, у  соколков  -  у  всех  давно  уже  вывелись птенцы. Одна Чирика терпеливо сидела в темной своей норке. Чик с  утра  до ночи таскал ей туда пищу.
     Прошло две недели. Рыжий Кот не показывался. Воробьи уже и  забыли  о нем.
     Чик с нетерпением ждал птенцов. Каждый раз, как притаскивал он Чирике червяка или муху, он спрашивал ее:
     - Тукают?
     - Нет еще, не тукают.;
     - А скоро будут?
     - Скоро, скоро, - терпеливо отвечала Чирика.
     Однажды утром Чирика позвала его из норки:
     - Лети скорей: один тукнул!
     Чик сейчас же примчался в гнездо. Тут он услышал, как  в  одном  яйце птенчик чуть слышно тукал в скорлупу слабым клювиком.
     Чирика осторожно помогла ему: надломила скорлупку в разных местах.
     Прошло несколько минут, и птенчик  показался  из  яйца  -  крошечный, голый, слепой.
     На тоненькой-тоненькой шейке моталась большая голая голова.
     - Да какой он смешной! - удивился Чик.
     - Совсем  не  смешной!  -  обиделасть  Чирика.  -  Очень  хорошенький птенчик. А тебе нечего  тут  делать,  бери  вот  скорлупки  да  закинь  их куда-нибудь подальше от гнезда.
     Пока  Чик  относил  скорлупки,  выклюнулся  второй  птенчик  и  начал потукивать третий.
     Вот туто-то и началась тревога на Красной горке.
     Из своей норки воробьи услышали,  как  пронзительно  вдруг  закричали ласточки.
     Чик выскочил наружу и сейчас же вернулся с известием, что  Рыжий  Кот карабкается по обрыву.
     - Он видел меня! - кричал Чик. - Он сейчас будет здесь и вытащит  нас вместе с птенцами. Скорей, скорей летим прочь отсюда!
     - Нет, - грустно ответила Чирика. - Никуда я не полечу  от  маленьких моих потенчиков. Пусть будет, что будет.
     И сколько ни звал Чик, она и с места не тронулась.
     Тогда Чик вылетел из норки и стал как сумасшедший кидаться на Кота. А Кот лез и лез по обрыву. Тучей вились над ним ласточки, с криком летели на выручку к ним галки и пустельги.
     Кот быстро вскарабкался наверх и уцепился лапой за край норки.
     Теперь ему оставалось только  просунуть  другую  лапу  за  гнездом  и вытащить его вместе с Чирикой, птенцами и яйцами.
     Но в эту минуту одна пустельга  клюнула  его  в  хвост,  другая  -  в голову, и две галки ударили в спину.
     Кот зашипел от боли,  повернулся  и  хотел  схватить  птиц  передними лапами. Но птицы увернулись, и он кубарем покатился вниз. Ему  не  за  что было уцепиться: песок сыпался вместе с ним, и чем дальше, тем скорей,  чем дальше, тем скорей.
     Птицам стало уже не видно, где Кот; с обрыва  неслось  только  облако красной  пыли.  Плюх!  -  и  облако  остановилось  над  водой.  Когда  оно рассеялось, птицы увидели мокрую  кошачью  голову  посредине  реки.  Сзади поспевал Чик и клевал Кота в затылок.
     кот переплыл реку и выбрался на берег. Чик и тут от него  не  отстал. кот был так напуган, что не посмел схватить его,  задрал  мокрый  хвост  и галопом помчался домой.
     С той поры ни разу не видели на Красной горке Рыжего Кота.