Александр Сергеевич ПУШКИН

ВОСПОМИНАНИЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ

         Воспоминаньями смущенный,
         Исполнен сладкою тоской,
Сады прекрасные, под сумрак ваш священный
         Вхожу с поникшею главой.
Так отрок библии, [безумный] расточитель,
До капли истощив раскаянья фиал,
Увидев наконец родимую обитель,
         Главой поник и зарыдал.

         В пылу восторгов скоротечных,
         В бесплодном вихре суеты,
О, много расточил сокровищ я сердечных
         За недоступные мечты,
И долго я блуждал, и часто, утомленный,
Раскаяньем горя, предчувствуя беды,
Я думал о тебе, предел благословенный,
         Воображал сии сады.

         Воображаю день счастливый,
         Когда средь вас возник лицей,
И слышу наших игр я снова шум и<гривый><?>
         И вижу вновь семью друзей.
Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,
Мечтанья смутные в груди моей тая,
Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,
         Поэтом забываюсь я.

         И въявь я вижу пред собою
         Дней прошлых гордые следы.
Еще исполнены Великою Женою,
         Ее любимые сады
Стоят населены чертогами, вратами,
Столпами, башнями, кумирами богов
И славой мраморной, и медными хвалами
         Екатерининских орлов.

         Садятся призраки героев
         У посвященных им столпов,
Глядите; вот герой, стеснитель ратных строев,
         Перун кагульских берегов.
Вот, вот могучий вождь полунощного флага,
Пред кем морей пожар и плавал и летал.
Вот верный брат его, герой Архипелага,
         Вот наваринский Ганнибал.

         Среди святых воспоминаний
         Я с детских<?> лет<?> здесь возрастал,
А глухо между тем поток народной брани
         Уж бесновался(?) и роптал.
<Нрзб.> обняла кровавая забота,
Россия двинулась и мимо нас <нрзб.>
И тучи конные, брадатая пехота,
         И пушек светлые ряды.