Софья Леонидовна ПРОКОФЬЕВА

Глава 1
СТАРЫЙ ВОЛШЕБНИК СЕКРЕТ ТАЙНОВИЧ.
И ГЛАВНОЕ: ЧУДЕСНЫЙ ПОДАРОКНА ПРОЩАНЬЕ

Волшебник Алеша… Но постойте, постойте, друзья мои, ведь вы ничего не знаете! Вы даже, наверно, не знаете, кто такой волшебник Алеша? Ну, тогда просто необходимо вам о нем рассказать как можно скорее.
Жил волшебник Алёша в обычном доме, в самой обыкновенной квартире. Только на балконе у него круглый год цвели белые лилии, не бояст самых лютых морозов. Из-под снега выглядывали доверчивые маргаритки и удивленные анютины глазки. А если нажать на дверной звонок, то выскакивал вертлявый воробей, кланялся и весесло приглашал: «Заходите, не стесняйтесь! Ну что вы стоите? Волшебник Алеша дома. Чик-чирик!»
Конечно, необычную профессию выбрал себе волшебник Алёша, можно сказать, редкую. Мало у нас в городе волшебников. Давайте посчитаем: волшебник Алёша, потом еще его старый учитель Секрет Тайнович – вот, пожалуй, и всё.
Секрет Тайнович был совсем старенький, седой, сгорбленный. Он вечно забко кутался в мохнатый клетчатый плед и целый день дремал в глубоком кресле. Жаловался, что никак не может как следует выспаться. Все заботы, хлопоты, суета...
И вот наконец случилось то, чего волшебник Але¬ша уже давно опасался.           
— Послушай, Алеша, мой дружок, - сказал Секрет Тайнович.— Отправлюсь-ка я в сказку! И не куда-ни¬будь, а к Спящей Красавице. Вот уж где я отосплюсь на славу!
— Но   простите,   дорогой   учитель!— с   волненьем возразил волшебник Алеша. — Насколько мне извест¬но, принц уже давно поцеловал Спящую Красавицу и она проснулась. Боюсь, там во дворце сейчас такая суматоха. Свадьба и все прочее...
— Э, милый мой, — хитро прищурился Секрет Тай¬нович. — Ты даже не представляешь себе, сколько на свете Спящих Красавиц. Я отыскал принцессу — чудо как мила! Спит себе, моя радость, крепким сном. Тем более, ее принц свернул не на ту тропинку и заблудил¬ся в лесной чаще. Так что я успею отличнейшим об¬разом выспаться, пока он ее отыщет и поцелует.
Волшебник Алеша с печалью посмотрел на Секре¬та Тайновича. Расстаться с любимым учителем...
— Ты же знаешь, все волшебники когда-нибудь ухо¬дят в сказку. Тут уж ничего не поделаешь,— стараясь казаться веселым и беспечным, сказал Секрет Тайно¬вич.— Ну-ну-ну, не будем грустить! Тем более я ос¬тавлю тебе в наследство свою Волшебную Энцикло¬педию. Уж я-то знаю, как давно ты о ней мечтаешь. Ведь там собраны все заклинания, заговоры, колдов¬ские рецепты с древнейших времен. Чего там только нет!
— Большое спасибо... — уныло протянул волшебник Алеша. — Ценнейшая вещь, конечно. Но, может, вы еще передумаете, отложите, куда спешить?
— Думаешь, мне было легко на это решиться? — нахмурился   Секрет   Тайнович,   но   тут  же  ласково улыбнулся.—Я все обдумал, и довольно об этом. Вот еще что. Возьми-ка ты себе моего джинна!
— Джинна? — волшебник Алеша с сомненьем по¬глядел на старинный медный кувшин, стоявший на полке, весь позеленевший от времени.
— Ну да, джинна. Понимаешь, совсем я забросил его, беднягу. Так, открою иногда кувшин, чтобы про¬верить. Но вот подкинуть ему какую-нибудь подходя¬щую работенку,  послать  за тридевять земель — это нет. Стар я стал, Алеша, надо смотреть правде в гла¬за. Ты уж позаботься о моем джинне. Прости, дружок, что я тебя так затрудняю.
Из древнего кувшина послышались скорбные вздо¬хи, стенания и всхлипывания.
— О мой новый повелитель, не отрекайся от ме¬ня! — глухо донесся звероподобный голос—Клянусь, ты не найдешь слуги столь верного и преданного!
— Ладно уж,— со вздохом кивнул головой волшеб¬ник Алеша.
— Ну, спасибо, милый Алеша,—обрадовался Сек¬рет Тайнович.—Порадовал меня, старика. Теперь я спокоен за джинна. Только должен тебя предупредить: характер у него хуже некуда. Вечно ноет, ворчит, жа¬луется на жизнь. Впрочем, сам увидишь...
И вот наконец настал печальный день разлуки. Секрет Тайнович приехал с утра пораньше к волшеб¬нику Алеше. Из его сумки торчал уголок пухлой по¬душки, а под мышкой он держал клетчатый теплый плед.
— Что ж, давай попрощаемся, мой дружок. Пора! — Видно было, что Секрету Тайновичу это тоже нелег¬ко.—Ну-ну-ну, пожалуйста, не вешай нос! Ах да, са¬мое главное, а я чуть не забыл. Хочу тебе кое-что подарить на память. По правде говоря, это самое ценное, чем я только владею. Поверь, ты скоро сам в этом убедишься!
— Спасибо, конечно, я очень благодарен,—ничто не могло утешить волшебника Алешу.—Но, может быть, все-таки...
— Слушай, ты мне надоел,— Секрет Тайнович стро¬го погрозил пальцем, сделал вид, что рассердился.— Не выводи меня из терпения. Вот лучше посмотри!
Секрет Тайнович достал из кармана старенькую железную коробочку из-под чая. Бережно открыл ее и вытряхнул на ладонь небольшой кусок мела.
— Видишь? —с   гордостью   спросил   он.—А?   Что скажешь?
— Ну, мел. Ничего особенного,—рассеянно протя¬нул волшебник Алеша. Мысли его были заняты со¬всем другим.
«Неужели я вижу моего дорогого учителя в послед¬ний раз?» — вот о чем думал он в это время.
— Мел?! Ты подумал, что это обыкновенный мел? Вот уж не ждал от тебя такое услышать! — возмутился Секрет Тайнович. Глаза его сверкнули.— Это вершина чародейства и колдовства! Знай же, тот, кто владеет этим кусочком мела, уже не просто волшебник. Он — Повелитель Волшебных Ключей!
— Это  как? — вскинул  на  него   глаза  волшебник Алеша.— Повелитель чего?..
— Волшебных Ключей! Какой ты, однако, бестолко¬вый!—Голос   Секрета  Тайновича  неожиданно   стал молодым  и  звучным.—Тебе достаточно  нарисовать этим мелом ключ на любой двери. Потом открыть дверь — и ты... ты окажешься в сказке, в какой только пожелаешь! Понял?..
Друзья мои, конечно, это были очень грустные ми¬нуты, когда волшебник Алеша прощался со своим любимым учителем.
Секрет Тайнович взял мел и нарисовал на балкон¬ной двери большой ключ старинной формы с узорны¬ми завитушками. Не будем скрывать, его рука при этом чуть-чуть дрожала.
Потом он осторожно уложил мел в коробочку и торжественно вручил ее волшебнику Алеше.
— Береги мел, слышишь? — сказал он дрогнувшим голосом,—Последний кусочек на свете, нигде не сы¬щешь больше, так что береги его.
Волшебник Алеша только кивнул головой, говорить он не мог, чувствовал, сейчас не выдержит и разрыда¬ется как малое дитя.
Секрет Тайнович крепко-крепко обнял своего уче¬ника,  затем махнул рукой и пробормотал: «Долгие проводы — лишние слезы...» Подхватив свою подушку и плед, он решительно распахнул дверь балкона.
Он сделал лаг вперед и, казалось, на миг повис в воздухе.
Еще какое-то время волшебник Алеша видел его спину, длиннее седые волосы, клетчатый плед... И вдруг Секрет Тайнович пропал из глаз.
Волшебник Алеша, потрясенный, стоял и смотрел. Ну да, вот доверчивые маргаритки и удивленные аню¬тины глазки Голубое небо, пятиэтажный, дом напро¬тив. Но Секрет Тайнович исчез, пропал, можно ска¬зать — растворился в пустоте...
Волшебнику Алеше послышался затихающий, словно гаснущий голос Секрета Тайновича:
— Спящая Красавица... Милая моя девочка... Как же сладко ты спишь...
Волшебник Алеша тихо-тихо закрыл балконную дверь. Ладонью медленно стер нарисованный мелом старинный ключ с завитушками.
— Значит, так...—прошептал он.—Значит, отныне я не просто волшебник. Вот как все удивительно получи¬лось. Отныне я Повелитель Волшебных Ключей!

Глава 2
УЖАСНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, В КОТОРОЕ ПОПАЛ ВАСЯ ВЕРТУШИНКИН.
И ГЛАВНОЕ: НАРИСОВАННЫЙ КОТ

В этот день Вася Вертушинкин был с самого утра в отвратительном настроении. Можно даже сказать — он был в отчаянии.
Да, он нахвастал. Ну и что? С вами, что ли, никог¬да такого не случалось? Не поверю. Ну ни за что не поверю!,
Но вся беда в том, что Вася Вертушинкин был хва¬стун-неудачник. Вот ведь бывают же такие невезучие люди! Стоило ему только хоть немного прихвастнуть, как его хвастовство тут же выходило наружу. Прямо хоть рта не открывай!
А как не хвастать, скажите на милость, если Кать¬ка глядит на тебя при этом такими огромными, до¬верчивыми глазами и глаза ее начинает как-то из¬нутри, из самой глубины сиять?
Вот вчера вечером... Ну как было удержаться?
Сидя на гладких, старых, отполированных ребячьи¬ми штанами бревнах, Вася Вертушинкин нахвастал ребятам...
Да ничего особенного он даже не нахвастал. Про¬сто сказал, что он самый-самый-самый... Ну, словом, что он может войти в клетку к любому дикому зверю. И этот хищник его даже нисколько не растерзает, а наоборот, будет до смерти рад, что Вася Вертушинкин его навестил, заглянул в гости. Такой уж у него, у Васи Вертушинкина, дар: мирно, можно даже ска¬зать — дружески общаться со всякими хищниками.
Дар этот природный, полученный через папу от де¬дов и прадедов.
Еще его прабабушка по маминой линии, отлични¬ца по всем предметам, имела привычку учить уроки в клетке с ягуарами, чтобы ее не отвлекали всякими там посторонними разговорами.
Видали бы вы, как сияли глаза у Катьки, когда он это рассказывал!
— Вот заливает, между прочим,— сказал Сашка по прозвищу Сашка Междупрочим. Но сказал он это как-то неуверенно, и глаза у Катьки не перестали сиять.
А сегодня... Нет, вот не везет так не везет! Все как назло, словно нарочно. Судите сами: в газете заметка, что в их городе открывается зоопарк.
Жили себе, жили без зоопарка и горя не знали. И вдруг как снег на голову — зоопарк. И даже написано: уже благополучно прибыли лев, две пантеры, слон и крокодил.
Нет, вы лучше скажите, как он теперь во двор вый¬дет? А? Что? Сами видите, вам и сказать нечего.
Оставалось одно. Можно сказать, последняя надеж¬да. Пойти к волшебнику.
Волшебник дядя Алеша жил как раз напротив в новом доме на самом верхнем этаже, и похоже на то, что больше всего на свете любил детские рисунки. Во всяком случае, ребята, которые бывали у него дома, рассказывали, что все стены в его комнате с полу до потолка завешаны детскими рисунками.
А Вася здорово рисовал. Просто здорово.
— Да ведь я самый-самый-самый...—пробормотал Вася и махнул рукой. Не до того сейчас.
Вася Вертушинкин быстро перерыл все свои ри¬сунки.
Вот этот, пожалуй, самый удачный.
Кот.
Отличный котище. Хвост трубой, глаза зеленые, лу¬кавые, а сам полосатый.
Только вот беда: одно ухо он нарисовал больше другого, наполовину стер резинкой, не докончил, да так и бросил. Может, рисовать надоело, а может, ре¬бята со двора позвали. И вот еще: одна полоска на спине смазана. Он тогда воду из стакана пролил пря¬мо на рисунок.
Ну да сейчас не до того. Нет у него времени, что¬бы всякие уши дорисовывать и полоски подправлять. И так сойдет.
Вася Вертушинкин схватил рисунок и бегом бро¬сился вниз по лестнице.

Глава 3
ВОЛШЕБНИК ДЯДЯ АЛЕША.
И ГЛАВНОЕ: ТАИНСТВЕННЫЙ ТЕРМОС

Но не только Вася Вертушинкин был в этот день в плохом настроении.
Да-да, взрослые тоже иногда огорчаются. В их жиз¬ни, как это ни странно, тоже бывают всякие сложно¬сти, неприятности и непредвиденные осложнения. Хотя, по-моему, большинство ребят считают, что у взрослых всегда все в порядке. На то они и взрослые.
А случилось вот что. Волшебник Алеша накануне ве¬чером позвонил по телефону своему другу, директору зоопарка Владимиру Владимировичу. Он хотел, как обычно, поговорить с ним, расспросить, что новенького.
Разговор, однако, получился самый огорчительный, можно даже сказать — обидный.
— Завтра, завтра. В крайнем случае послезавтра,— сняв трубку, счастливым, усталым голосом сказал Владимир Владимирович. Он даже не спросил, кто с ним разговаривает.
— Ты о чем, Володя? — удивился Алексей Секретович.
— А, это ты, Алешка! — радостно воскликнул Вла¬димир Владимирович. — Все колдуешь, ворожишь, га¬даешь на кофейной гуще? Волшебством-баловством занимаешься? Не спорю, не спорю, ты, конечно, По¬велитель Волшебных Ключей! И все-таки, не надоело тебе? А у меня, брат, радость. Зоопарк открывается. Завтра. В крайнем случае послезавтра. Как давно я об этом мечтал, ты же знаешь!
Волшебник Алеша промолчал.
— А какие звери! — восторженно продолжал Влади¬мир Владимирович, не обращая внимания на затянув¬шееся молчание своего друга. — Не мыши какие-ни¬будь. Ты ведь знаешь: мыши с детства терпеть не мо¬гут меня. То есть я хочу сказать, я с детства терпеть не могу мышей, просто не переношу их. Ах, если бы ты только увидал моего слона! Уверяю тебя, ты бы просто умер от восторга! Только что из Африки, пря¬мо-таки еще тепленький... А крокодил! Зеленый, как огурчик... А лев! Что за грива! Чудо, роскошь! Что-то в ней такое буйное, дикое, первозданное. Именно о такой работе я мечтал, о настоящей, живой в полном смысле этого слова! Понимаешь?
Волшебник Алеша ничего не ответил. Он молча положил трубку на рычаг, так осторожно, словно она была стеклянной.
Его друг Владимир Владимирович всегда слегка подсмеивался над его профессией. Но так откровен¬но, так грубо... Как он мог?.. Неужели он не чувство¬вал: каждое его слово ранит волшебника Алешу, вон¬зается в него, как острейший кинжал?
Волшебник Алеша долго сидел в кресле ссутулив¬шись, уставившись в одну точку. Настольная лампа мягко освещала детские рисунки на стене. Елки, по¬хожие на зеленые юбочки. Девочку с тремя голубыми глазами.
«С джинном, что ли, поболтать? Может, хоть не¬много на душе легче станет,— подумал волшебник Алеша.—Тоже вот, подкинул мне сокровище Секрет Тайнович. Что мне с ним делать? Чем его развлечь?»
Уже прошел месяц, как волшебник Алеша забрал джинна к себе. За это время несчастный джинн весь извертелся в кувшине от скуки и безделья. Локтями и коленками протер до дыр ветхий от древности мед¬ный кувшин. Надо было подыскать ему какой-нибудь новый сосуд.
— О   я   несчастный,   бездомный! — всхлипывал   и причитал капризный джинн.—Тебе, конечно, все рав¬но. А каково мне, горемыке, остаться без родного кувшина!
Но выход нашелся неожиданно легко. Джинна про¬сто очаровал голубой термос, стоявший на кухне у волшебника Алеши.
— Уж  до   того   гладенький! — умилился  джинн,   в первый раз забравшись в термос.— А пробочка! Кля¬нусь вечностью, никогда еще меня так крепко не за¬крывали.
На том и порешили. Волшебник Алеша начертал на голубом термосе волшебные знаки, чтобы взбал¬мошный джинн не мог выбраться наружу, когда ему вздумается. Жизнь понемногу наладилась, и скоро джинн привязался к волшебнику Алеше всем серд¬цем.
Итак, волшебник Алеша достал с полки голубой термос. Смахнул с него пыль рукавом, вздохнул и не¬громко проговорил заклинание:
Джинн, яви свою мне верность
И покинь сейчас же термос!..
Он отвинтил пластмассовую крышку, вытащил пробку...
Послышался нарастающий гул, свист и грохот, словно электричка на полной скорости вылетела из туннеля.
Разбрасывая колючие хвостатые искры, из горлыш¬ка термоса вырвалась тонкая струйка дыма. Разраста¬ясь, она поднялась до потолка, сгустилась, темнея, и превратилась в огромного джинна в полосатой чалме.
Настольная лампа испуганно мигнула и погасла. Померк светлый экран телевизора.
Комната погрузилась в темноту. Но джинна без труда можно было разглядеть и в кромешной тьме. Глаза его жгли и светились, как раскаленные угли. Казалось, стены комнаты раздвинулись, а потолок вы¬гнулся дугой под напором его тяжелой головы и груз¬ных, узловатых плеч.
— Что прикажешь, о повелитель? — громоподобно вопросил джинн.
В буфете тонкими птичьими голосами заговорили рюмки на высоких ножках.
— Опять из-за тебя пробки вылетели, электричест¬во погасло! — с досадой пробормотал волшебник Але¬ша.— Ну что ты, честное слово, не можешь нормаль¬но появиться из термоса?
Джинн виновато склонил могучую голову, и поло¬сатая чалма съехала ему на нос.
Волшебник Алеша принес из кухни табурет и, не¬громко ворча, что с джиннами лучше не связываться, такой уж это беспокойный народ, принялся чинить пробки.
На этот раз джинн сразу почувствовал, что волшеб¬ник Алеша чем-то смущен и опечален.
— Ты  грустен,  мой  повелитель? — робко  спросил джинн, стараясь сдержать раскаты могучего голоса.
Волшебник Алеша, пригорюнившись, уселся в кресло.
— Понимаешь, все мои друзья считают, что волшеб¬ство—это баловство, не более того. Даже милиционер Толя и мой самый близкий друг, директор зоопарка...
Джинн резко выпрямился. Ухом задел хрустальную люстру. Заскрипели и зазвенели пыльные подвески.
— Позволь, о повелитель, я низвергну в бездну и милиционера Толю,  и даже директора зоопарка! — взревел джинн.
Но волшебник Алеша только безнадежно покачал головой.
— Что ты! Это же прекрасные люди. Они вправе иметь свое мнение. Да я и сам, что уж тут скрывать, последнее время нет-нет да и подумаю: уж не бро¬сить ли мне волшебство и не заняться ли чем-ни¬будь...
Волшебник Алеша не договорил.
Огромный джинн с грохотом упал на колени. Кус¬ки ветхого дубового паркета брызнули из-под его ко¬лен во все стороны.
— Опомнись,    о    повелитель! — заголосил   джинн. Слезы, похожие на огненные груши, закапали из его глаз,  оставляя на полу обугленные, дымящиеся по краям дыры.—Если не будет волшебников, то зачах¬нут и умрут все сказки. Они уснут и больше никогда не проснутся. А обо мне ты подумал? Нет, тебе все равно! Стоит ли беспокоиться, тратить драгоценное время?..  Пошел  вон,  дряхлый,   никому  не  нужный джинн... Прощай, мой милый гладенький термос, где я мечтал провести столько уютных тысячелетий!..
—Да не переживай ты раньше времени,—с досадой сказал волшебник Алеша— Я ведь еще ничего не решил.
Джинн жалобно всхлипнул и вытер нос кулаком.
— Позволь мне вернуться в мой родной термос, где мне   осталось   нежиться   так   недолго...—простонал он.—Я хочу в тишине отдаться своей горькой печали, излить в стенаниях жгучую скорбь...
— Ну уж, так сразу «жгучая скорбь», «стенания»! — недовольно  поморщился  волшебник Алеша.—Какие вы, джинны, право, нежные. Уж слова вам не скажи!.. Впрочем, если хочешь назад в термос, изволь!..
Волшебник Алеша, думая о чем-то своем, прогово¬рил:
Джинн, яви свою мне верность
И вернись обратно в термос!..
Джинн сначала одной ногой осторожно ступил в термос, потом второй. Сложив над головой руки, он начал медленно втягиваться в узкое горлышко. Очер¬тания его затуманились. Потом он сделался прозрач¬ным, зыбким, словно жидкое стекло. Сквозь него ста¬ла видна дверь, ведущая на кухню. И, наконец, тонкой струйкой дыма он исчез в термосе.
— Крышку закрой, в спину дует... Ты, конечно, хо¬чешь, чтобы я простудился, как в прошлый раз?..— по¬слышался из термоса слабый, плачущий голос и сдав¬ленный кашель.
Волшебник Алеша завинтил крышку. Стоны, всхли¬пывания и кашель затихли.
«Конечно, нервы,—невесело подумал волшебник Алеша.—Тоже ведь живое существо, что ни говори. А я его еще огорчил: сказал, что хочу бросить свое древнее ремесло. Поневоле разнервничаешься... Как вы считаете? О, несомненно!..»
У волшебника Алеши была привычка самого себя спрашивать «Как вы считаете?» и самому себе отве¬чать «О, несомненно!».
Волшебник Алеша потушил настольную лампу и распахнул окно, чтоб выветрился запах дыма и пале¬ного паркета.
Светила полная голубая луна. Прохладные лучи легли на стену. Наверно, луна тоже любила детские рисунки.
Елки, похожие на зеленые юбочки, засеребрились и задрожали в голубом лунном свете.
А нарисованная девочка, казалось, посмотрела на волшебника Алешу с упреком всеми своими тремя большими немигающими глазами.

Глава 4
ВАСЯ ВЕРТУШИНКИН ПРИХОДИТ К ВОЛШЕБНИКУ АЛЕШЕ.
И ГЛАВНОЕ: СНОВА - НАРИСОВАННЫЙ КОТ

Утреннее солнце, яркое и настойчивое, разбудило волшебника Алешу.
Вполне возможно, солнце в это утро решило, что оно вовсе не солнце, а будильник.
Только, не подумайте, что оно научилось звонить. Конечно нет. Но его лучи согрели лоб и ухо волшеб¬нику Алеше, а потом принялись щекотать его закры¬тые глаза.
К тому же солнце подучило воробьев звонко и бес¬церемонно обсуждать свои дела прямо под его окном. А знаете, сколько у птиц дел, особенно по утрам?
— Бабочки кончаются! Бабочки кончаются!
— Что вы говорите? Неужели?
— Чему тут удивляться? Осень на носу. Ловите ба¬бочек, последних бабочек! Хоть будет что вспомнить зимой.
— Прощайте, жуки и мухи! Чик-чирик! Прелесть!
— Обойдетесь крошками. Что поделаешь? Жизнь есть жизнь.
— Во дворе кто-то просыпал пшено, вы не слышали?
— Опять все достанется голубям. Нахалы! А как толкаются!..
Очень милые разговоры. И все-таки, все-таки на душе у волшебника Алеши было как-то смутно и не¬радостно.
Волшебник Алеша налил себе стакан крепкого чая. Поморщился. Ну так и есть: сахарница пуста, ни ку¬сочка сахара.
Бежать в магазин не хотелось, а волшебник Алеша, как нарочно, любил очень крепкий и очень сладкий чай.
Конечно, он мог бы сказать пару слов джинну, и сахарница до краев наполнилась бы сахаром, но...
Ведь стоит только выпустить джинна из термоса, как тут же начнутся упреки, жалобы, стенания. Пой¬дет в ход все: и «жгучая скорбь», и «горькая печаль». Нет уж, спасибо, премного благодарен...
Волшебник Алеша съел яичницу, выпил стакан не¬сладкого чая и налил себе еще стакан.
— Нет, к джинну можно прибегать только в самых крайних случаях. Как вы считаете? О, несомненно! — сам себе сказал волшебник Алеша.
И в этот миг раздался звонок в дверь.
Звонок был слабый, прерывистый. Какой-то нере¬шительный.
«Так, так. Кто-то очень волнуется и не очень в себе уверен»,— подумал волшебник Алеша.
Волшебник Алеша открыл дверь. За дверью стоял мальчик и двумя руками держал перед собой большой рисунок в рамочке.
Я думаю, вы догадываетесь, кто это был. Да, совер¬шенно верно, вы не ошиблись. Это был Вася Вертушинкин.
— Дяденька волшебник,  здравствуйте.  Меня зовут Вася. А это кот Васька. Это я для вас. Сам нарисовал. И рамку сам сделал,— быстро выпалил Вася Верту-шинкин и замолчал, задохнувшись, не зная, что еще сказать.
Волшебник Алеша взял рисунок.
— Ну и симпатяга! — невольно восхитился волшеб¬ник Алеша.— Настоящий кот. Прямо как живой!
Он усадил Васю Вертушинкина на табурет, а сам, подумав немного, повесил рисунок на стену, около девочки с тремя голубыми глазами.
— Ну совсем как живой,— еще раз пробормотал он и повернулся к Васе Вертушинкину.
По его лицу волшебник Алеша сразу догадался, что тот пришел не просто так, а по делу, и не просто по делу, а по какому-то очень важному делу.
— Ну! — ласково сказал волшебник Алеша.— Ну, со¬берись с духом и выкладывай, что там у тебя.
Но Вася Вертушинкин никак не мог заговорить. Как будто все слова сразу вместе подступили к горлу и, перепутавшись, застряли там, мешая друг другу.
В старинном тусклом зеркале, висевшем напротив него на стене, Вася Вертушинкин увидел мальчишку, который, сжавшись, сидел на табурете, ухватившись обеими руками за сиденье, а ногами зацепившись за ножки табурета. Оттопыренные уши мальчишки ярко полыхали, прямо-таки светились в полутемной ком¬нате.
Вася Вертушинкин наконец проглотил лишние, ме¬шавшие ему слова и с трудом заговорил:
— Дяденька волшебник! Просто я самый-самый-са-мый несчастный человек на всем белом све.., В об¬щем, мне до зарезу надо войти в клетки к хищникам. И чтобы они меня не искуса... и не растерза... ну вы сами понимаете.
— Зачем в клетки к хищникам? — очень удивился волшебник Алеша.
— Надо, ну очень надо, очень.—Вася Вертушинкин изо всех сил стиснул руками табурет, как будто прося табурет заступиться за него, помочь ему уговорить вол¬шебника Алешу|— А то все ребята меня презирать бу¬дут. Понимаете, все друзья будут надо мной смеяться!..
Тут Вася почувствовал, что его уши стали такими горячими — того гляди, подпалят ему волосы. Он опу¬стил голову и поэтому не заметил, с каким понима¬нием и сочувствием посмотрел на него волшебник Алеша и как задумчиво он кивнул головой.
—Два грустных человека —это уже слишком большая концентрация грусти...— прошептал волшебник Алеша
Он рассеянно провел рукою по лбу, как бы отгоняя какие-то невеселые мысли.
— Что ж, надо тебе помочь,— сказал волшебник Алеша.—Да,   придется,   видно,   подыскать   какие-то крепкие заклинания. Очень надежные. Все-таки хищ¬ники. В общем, я тут пороюсь в своих книгах, а ты забеги ко мне попозже, ну так примерно что-нибудь через часок...
И вдруг волшебник Алеша добавил что-то совсем непонятное. Впрочем, он сказал это так тихо, что Ва¬ся толком даже не расслышал.
— Пусть будет одним грустным человеком меньше...
Вася Вертушинкин вдруг почувствовал, что от ра¬дости он стал легким и круглым и может прыгать, как мяч, а, возможно, даже летать.
— Спасибо, дяденька волшебник! — закричал Вася Вертушинкин и скрылся за дверью.
— Войти в клетки к хищникам. Это не так-то про¬сто,—пробормотал  волшебник Алеша.  Он  не удер¬жался и снова посмотрел на кота Ваську.
Тут он опять покачал головой, невольно подумав: «Этакий плутишка! Может, и впрямь оживить его?..»
— Хм!..— с некоторым недоумением протянул вол¬шебник Алеша.
Волшебство, конечно, волшебством, но ему показа¬лось, что нарисованный кот и без всякого волшебства весь напрягся, напружинился, изогнул спину подковой в усилии пошевелиться. Ему даже послышалось сдав¬ленное, еле слышное мяуканье.
— Ну, уж если ты сам так хочешь...
Волшебник Алеша всегда считал, что детские ри¬сунки, если хорошенько вдуматься,— это нарисован¬ные сказки. А если так, то волшебный мел может по¬мочь коту Ваське выйти из сказки. Почему бы не по¬пробовать? Дело, конечно, необычное, но, пожалуй, стоит рискнуть.
Волшебник Алеша достал заветную коробочку из-под чая. Осторожно вытряхнул на ладонь кусок мела. На вид обыкновенный мел, а ведь на самом деле...
Волшебник Алеша подошел к нарисованному коту.
«Да, я волнуюсь, но чему удивляться? Ведь в пер¬вый раз... Где же лучше нарисовать сказочный ключ? А что, если здесь, сбоку на деревянной раме?»
И волшебник Алеша принялся тщательно рисовать на раме старинный ключ с узорными завитушками.
Ему показалось, что глаза кота Васьки вспыхнули изумрудным огнем и что он нетерпеливо следит за каждым его движением.
«Вижу, вижу, ты прямо готов выскочить из сказки! Нет, тут нельзя торопиться. Надо сначала найти под¬ходящее заклинание, чтобы тебя оживить. Ведь ты пока всего-навсего нарисованный кот. А как блестят глаза, ишь, не терпится тебе!» — усмехнулся про себя волшебник Алеша.
Он открыл книжный шкаф и благоговейно снял с полки  том  Волшебной  Энциклопедии.  Осторожно начал листать пожелтевшие от времени хрупкие стра¬ницы.
— М-м... Это не то, не то... Вот что мне надо! И волшебник Алеша громко прочел:
Не робей и не смущайся,
Превращайся, превращайся
От усов и до хвоста
В настоящего Кота!
И в тот же миг, сорвавшись со стены, на пол тяже¬ло шлепнулся большой полосатый кот.
Правда, он был немного плоским. К тому же, не будем скрывать, кончика правого уха у него не хвата¬ло. Более того, одна полоска на спине была какой-то расплывчатой, размытой. Но все же это был живой, теплый, настоящий кот.
Вам, конечно, известно, что коты, кошки и даже котята всегда падают на все четыре лапы. Но наш кот Васька от неожиданности, а может быть, от пол¬ной неопытности плюхнулся на пол как-то нескладно: не то спиной, не то боком.
— Мяу!..— с обидой взвыл кот Васька.
На стене над ним еще покачивалась на веревочке пустая рамка с листом чистой белой бумаги.
— Какой же я, право! — досадуя на себя, воскликнул волшебник Алеша.—Надо было успеть подбежать и подхватить тебя. Да уж ладно, ладно, не прикидывай¬ся, пожалуйста, что ты разбился и покалечился. Так, стукнулся чуть-чуть, и все. К тому же ты умеешь раз¬говаривать.
— Умею! — радостно откликнулся кот Васька и за¬бегал по комнате, с интересом обнюхивая ножки кре¬сел, табуретки у стола,— Я самый-самый-самый заме¬чательный кот на всем белом све...— послышался его голос из-под письменного стола.
— Где? Где? — строго спросил волшебник Алеша.
— На нашем дворе,— скромно закончил кот Васька и одним прыжком очутился на столе волшебника.
— Миленький, пушистенький волшебник, мне у вас так нравится, так нравится... Возьмите меня к себе в ученики,— сладким голосом пропел он.
Кот Васька с треском замурлыкал и принялся те¬реться мордой о плечо волшебника Алеши, умильно и льстиво заглядывая ему в глаза.
«Вот единственное существо, которое хочет стать моим учеником,— волшебник Алеша с горечью усмех¬нулся.— Впрочем, это даже забавно».
— Что   ж...   Может   быть...   Пожалуй...—рассеянно сказал   волшебник  Алеша.—Но  чтобы   стать  моим учеником, ты должен очень многое изучить, прочесть все эти книги... Это тебе не мышь поймать. Вот так-то... А сейчас мне надо что-нибудь подыскать для на¬шего Васи Вертушинкина...
И волшебник Алеша принялся бережно перелистывать старинные страницы Волшебной Энциклопедии, на кото¬рых время оставило пожелтевшие отпечатки своих пальцев.
Кот Васька ловко вывернулся из-под его руки и то¬же принялся лапой быстро переворачивать страницы, помогая себе еще при этом носом.
— Мяу! Сколько тут заклинаний! — в восторге про¬пищал кот Васька.— Да я их все мигом!..
Волшебник Алеша подхватил кота Ваську под жи¬вот и спустил на пол.
— А ты, я вижу, порядочный нахал,— сердито ска¬зал он.—Не смей трогать без разрешения волшебные книги! Ох, смотри, доиграешься ты у меня: отправлю назад в рамочку!
От этой ужасной угрозы вся шерсть на спине кота Васьки встала дыбом, и он тут же стрельнул под табурет.
Волшебник Алеша углубился в чтение старинной книги, негромко приговаривая при этом:
— Так, так... Нет, пожалуй, это не подойдет... А вот это? «Новейший способ изучения языка птиц и зве¬рей». Отличнейшая вещь. Как вы считаете? О, несом¬ненно!.. Но пожалуй, не совсем то, что надо в данном случае мальчику Васе. Хм!.. Что же нам делать? Что нам делать? — повторил волшебник Алеша, в рассеян¬ности постукивая карандашиком себя по губам.
Переливчато зазвонил телефон. Волшебник Алеша вздрогнул, неохотно оторвался от книги, снял трубку.
— Волшебник слушает. Здравствуйте. Очень прият¬но. Что? Да, да. Сколько лет вашей дочке?.. Пять лет? Прелестный возраст! Что? Что вы говорите? Боится засыпать? Снятся страшные сны? Немедленно выез¬жаю. Буду у вас минут через пятнадцать — двадцать. Я расскажу вашей дочке волшебную сказку и ручаюсь — ей будут сниться только чудесные, веселые сны.
Волшебник Алеша осторожно закрыл старинную книгу. Положил руку на потемневший кожаный пере¬плет.
— Ну, Васька, смотри не вздумай без меня откры¬вать эти книги,—строго сказал волшебник Алеша.— Беда будет! Даже близко не подходи и не гляди на них, слышишь? Да, вот еще что. Не смей трогать вон тот голубой термос. Не послушаешься, пеняй на себя, отправлю назад в рамочку! Видишь волшебный ключ? Станешь опять нарисованным котом!
Кот Васька закатил глаза и оскорблённо замяукал всем своим видом показывая, что он самый-самый-самыи, какой только может быть, прилежный и по¬слушный ученик на всем белом свете.
— Уж сразу в рамочку!..— с обидой проворчал кот Васька.— Что вы, честное слово, какие вещи говорите. Такое услышишь — ночь спать не будешь. Да не вол¬нуйтесь вы. Все будет мур-мур!
С порога волшебник Алеша оглянулся.
— Тут без меня может один мальчик зайти. Впрочем, ты его отлично знаешь. Так вот, скажи ему, чтобы подождал.
Волшебник Алеша надел свой просторный плащ на плотной шелковой подкладке, которая приятно по¬скрипывала при каждом его движении.
Дверь за ним захлопнулась.

Глава 5
НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ ВХОДНОЙ ДВЕРИ.
И ГЛАВНОЕ: САМЫЙ-САМЫЙ-САМЫЙ ВЕЛИКИЙ ВОЛШЕБНИК

Итак, кот Васька остался один.
Он прошелся по комнате, с удовольствием ощу¬щая, какие у него мягкие и гибкие лапы.
Оглядел себя через плечо и остался очень доволен. Особенно ему понравился свой собственный хвост. Право, до чего же мил! Сколько в нем наивности и обаяния, в этом хвосте!
«Нет, правда, гораздо приятнее быть ожившим ко¬том, чем просто нарисованным. Висеть на стенке, вот скучища! — подумал он.— Конечно, кто этого сам не испытал, тому не понять».
Кот Васька лапой приоткрыл дверцу буфета. Он даже сам не знал, для чего он это сделал. Просто ла¬па сама потянула дверцу, и все, а глаза быстро обежа¬ли все полки.
Ага! Какая-то банка. Написано: «Сгущенное молоко».
Кот Васька не имел ни малейшего представления, что такое сгущенное молоко. Но слово «молоко» по¬чему-то звучало так заманчиво, так сладостно.
Кот Васька не утерпел и лизнул языком белую, ту¬гую, немного засахарившуюся пленку. Ничего не ска¬жешь, отличная вещь! Прямо-таки самая подходящая еда для только что ожившего кота.
Густое молоко облепило усы. Кот Васька с удо¬вольствием дочиста вылизал банку.
Вы только подумайте, ведь он поел первый раз в жизни! Если к тому же учесть, что Вася Вертушинкин нарисовал его еще в прошлом году, то...
После сгущенного молока коту Ваське неудержимо захотелось облизываться, мыть лапой за ухом, подре¬мать на солнышке и пофилософствовать. Мысли при¬ходили на ум все такие сладкие, длинные и тягучие.
«Конечно, кто спорит, волшебник Алеша прекрас¬ный, великодушный человек. К тому же Повелитель Волшебных Ключей. И оживил он его удачно, ничего не скажешь. Но все-таки Вася Вертушинкин — вот это, скажу вам, личность! Конечно, и на солнце есть пятна. Вот и Вася Вертушинкин, когда рисовал его, кота Ваську, кончик уха стер резинкой, а не дорисо¬вал. И вот теперь изволь живи, кот Васька, с незакон¬ченным ухом! Но это все мелочи, мелочи... Главное, что Вася Вертушинкин его нарисовал. Ведь если бы он его не нарисовал, то, скажите на милость, кого бы стал оживлять волшебник Алеша? А? Это даже мало¬му котенку ясно, что ни один волшебник не может оживить кота, который не нарисован, иначе говоря, кота, которого нет и не существует. Так какой же из этого всего напрашивается вывод? А такой, что всем-всем на свете он, кот Васька, обязан своему пушисто¬му Васе Вертушинкину! Логично? Логично!»
Кот Васька решил немного подремать, но глаза никак не хотели закрываться. Просто не слушались его, и все. Они упрямо смотрели все время на Вол¬шебную Энциклопедию.
Кот Васька наконец не выдержал и прыгнул на стол. Он сел спиной к волшебным книгам, но голова его как-то сама собой повернулась, и он опять стал смотреть на темные и пропыленные старинные пере¬плеты.
«Ну вот я подошел поближе, и никакой беды не случилось,— сам себе сказал кот Васька.— Ровно ни¬какой. А может, потрогать волшебную книгу? Нет, ни за что!.. Ну хотя бы ту, которая сверху. Разве уж од¬ним коготком только...»
Кот Васька осторожно тронул волшебную книгу и тут же отдернул лапу.
«Ну вот, я ее потрогал, и опять ничего не случилось. Ровно ничего. А может, открыть ее? Ну нет! Ни за что! Или разве уж открыть, а потом сразу и закрыть?..»
Кот Васька весь взъерошился, напружинился, готовясь туг же соскочить со стола при малейшей опасности.
Дрожащей лапой открыл волшебную книгу.
Не дыша, перевернул одну страницу, другую и вдруг увидел нечто такое, что заставило его чуткие уши встать домиками, а зеленые глаза разгореться еще ярче.
На странице волшебной книги... нет, вы просто не поверите, кот Васька увидел нарисованную мышь. При¬чем вовсе не волшебную, а самую обычную, маленькую, серую, с потрясающим длинным голым хвостом.
Под рисунком было написано: «Заклинание пять¬сот тридцать второе. Как превратить в мышь любое неживое вещество и любое живое существо».
— Вот это да! — тихонько ахнул кот Васька. Ему да¬же стало жарко.— Мяу, как интересно!
Кот Васька медленно прочел, водя лапой по строчкам:
Великан или малыш,
Ты бежишь или стоишь,
Говоришь или молчишь,
Превращайся сразу в мышь!
Голова у кота Васьки закружилась.
На один миг ему показалось, что все вещи вокруг стали мышами. Шкаф с книгами, кресло. Даже ста¬кан с чаем превратился в мышь, из которой торчала чайная ложечка.
— Да это же самое главное волшебство на свете! — задыхаясь  от  волнения,  прошептал  кот Васька.—А волшебник Алеша еще говорит: «Надо все изучить. Все книги прочесть». Нет уж, извините. Мне это те¬перь ни к чему. Ой! Что же это получается? Выходит, значит, оказывается, раньше я был обыкновенный на¬рисованный кот, а теперь я самый-самый-самый что ни на есть главный волшебник на свете! Логично? Логично. Ну, уж теперь будьте спокойны, все у нас будет мур-мур!
Кот Васька резко захлопнул старинную книгу. Душ¬ное облако пыли окутало его, едко щекоча чуткий нос.
О, если б он только что не съел полбанки сгущен¬ного молока, даже вылизав досуха звонкое донышко, если бы не эта сытая тяжесть в животе, он бы пре¬вратил в мышей все-все, что он только видит.
Раздался громкий звонок в дверь. Но кот Васька так разволновался, что ничего не слышал.
Звонок повторился.
Кот Васька замер, прислушиваясь и принюхиваясь, шевеля усами.
Он чувствовал знакомый запах, единственный, непов¬торимый, самый дорогой для него на свете. Кто-то не¬терпеливо переступал с ноги на ногу там, за дверью.
Да это же он. Сам Вася Вертушинкин, пушистый Вертушинкин звонит в дверь. Какое счастье вновь увидеть его! Своего создателя, своего художника!
И вдруг кот Васька подпрыгнул, наверное на целых полметра взлетев над полом.
Вовсе незачем ему дожидаться волшебника Алешу, и даже хорошо, просто замечательно, что его нет дома. Потому что теперь он не какой-то там кот Васька, а Великий Волшебник, вооруженный самым главным за¬клинанием. И он сам поможет бесценному Васе.
Вася Вертушинкин позвонил в третий раз. Звонок был длинный, печальный, даже какой-то безнадеж¬ный. Так звонят в последний раз, перед тем как по¬вернуться и уйти.
— Сейчас! Сейчас! — завопил кот Васька и со всех ног понесся в переднюю.
Но как открыть дверь? Эту дрянную дверь, которая осмелилась встать между ним и его пушистым Васей! До замка ему не дотянуться, да, пожалуй, и сил ко¬шачьих не хватит его повернуть.
Нет, да что же это он, честное слово? Растерялся, слов¬но малый котенок Все же просто, как кипяченое молоко.
Кот Васька лихорадочно зашептал:
Великан или малыш!
Ты стоишь или висишь,
Ты молчишь или скрипишь,
Превращайся сразу в мышь!
Произнося эти слова, кот Васька в глубине души еще все-таки не был до конца уверен, что волшебство его послушается. Поэтому он так и остался стоять на задних лапах, взъерошенный, растерянный, потрясенный, прямо перед Васей Вертушинкиным в тот момент, когда дверь бесшумно исчезла, словно провалилась куда-то. А вместо нее по полу суетливо забегал юр¬кий серый мышонок с (умопомрачительным тонким хвостом.
Мышонок, как-то по-деревянному стуча лапками, благополучно исчез под шкафом, а Вася Вертушинкин, стоявший прислонившись к двери, от неожиданности пошатнулся и чуть было не упал на кота Ваську.

Глава 6
ЧУДЕСНОЕ НАСТРОЕНИЕ ВЛАДИМИРА ВЛАДИМИРОВИЧА.
И ГЛАВНОЕ:
МЫ ЗНАКОМИМСЯ
С НОВЫМИ ОБИТАТЕЛЯМИ ЗООПАРКА

Директор зоопарка сидел у себя в кабинете и с детским удовольствием посматривал на новый стол и новые белые телефоны.
Он и сам чувствовал себя каким-то новеньким и помолодевшим. Еще бы! Сколько волнений, томи¬тельного ожидания, и вот наконец завтра...
Телефоны заливались соловьиными трелями, почти не умолкая.
Звонили из детских садов, школ и даже с меховой фабрики. Не будем скрывать, последний звонок поче¬му-то произвел на Владимира Владимировича самое неприятное впечатление. Он, конечно, отлично пони¬мал, что работники меховой фабрики придут совер¬шенно бескорыстно смотреть его зверей. И все же* что за спешка? Могли бы и повременить.
Владимир Владимирович то и дело снимал теле¬фонную трубку и счастливым, взволнованным голо¬сом говорил:
— Завтра. Завтра. В крайнем случае послезавтра. Владимир   Владимирович   облокотился   о   стол  и
подпер щеку ладонью. И собственный локоть, и щека, и ладонь — все казалось ему каким-то новеньким.
Но все-таки, все-таки что-то с самого утра мучило, томило Владимира Владимировича, изнутри подтачи¬вая долгожданную радость.
— Ах да,—наконец догадался директор зоопарка.— Кажется, меня огорчил мой друг Алеша, то есть, вер¬нее, я огорчил его, когда он вчера вечером позвонил мне. Возможно, я был с ним чересчур резок, прямо¬линеен.   Радость   слишком   захлестнула   меня.   При¬знаться, я был несколько бестактен. Но ведь как ни суди, я прав. Сказать по совести: ну что он выбрал себе за профессию? И наш друг милиционер Толик такого же мнения. Помню, когда мы учились в шко¬ле, Алешка был первым учеником в классе по физике и математике. Как он блистал на олимпиадах! Он мог стать зоологом, биологом, физиологом. А выбрал себе что-то совершенно непонятное, нечто такое, че¬му, собственно, даже и не подберешь названия. В наш век покорения космоса —и вдруг какие-то гадания, превращения, заклинания... Утверждает, что без ска¬зок человечество не могло бы существовать. Абсурд! Нелепость! Нет, конечно, я был прав, но вместе с тем я был не вправе его огорчать...
На столе, словно подпрыгнув, весело зазвонил но¬венький телефон.
— Завтра, завтра. В крайнем случае послезавтра,— уже по привычке сказал Владимир Владимирович.
— Ну   ты   даешь,   Володька! — громко   рассмеялся кто-то на другом конце провода.— Даже не спрашива¬ешь, кто тебе звонит.
Но Владимир Владимирович уже догадался, с кем он разговаривает. Невозможно было не узнать этот бодрый голос, этот жизнерадостный смех. Да, это был его друг, милиционер Анатолий Иванович.
— Толик, милый, как ты кстати,— взмолился дирек¬тор  зоопарка.—Ты, конечно,  скажешь, что я сума¬сшедший. Но я тебя очень прошу, пойдем еще раз сходим, посмотрим, все ли там у меня благополучно. Безусловно, я могу сходить и один, но твой опытный взгляд...
— Да что ты, Володька! — снова рассмеялся Анато¬лий Иванович.— Ну что ты, честное слово! На вверен¬ной мне территории зоопарка все в порядке, иначе и быть не может. Флажки развешаны, дорожки подме¬тены, звери на месте.
— Я тебя как друга...—жалобно попросил директор зоопарка.—Понимаешь, когда чего-нибудь так долго ждешь, с таким нетерпением, что только не лезет в голову...  Все боюсь,  и главное,  сам не  знаю чего.
Вдруг что-нибудь случится, даже не знаю что... Лучше давай лишний раз...
Между тем в клетках зоопарка тоже царило волне¬ние и нетерпеливое ожидание.
Звери ни минуты не могли усидеть спокойно и все, как один, жаловались, что время тянется удивительно
медленно.
Больше всех волновался слон Галилей.
Вы, наверно, спросите, почему его так звали?
Не правда ли, не совсем обычное имя для слона? Слон — и вдруг Галилей.
Но все дело в том, что, еще будучи слоненком, обыкновенным лопоухим слоненком, он первым сре¬ди слонов твердо и уверенно заявил: «Да! Земля круг¬лая, да к тому же еще и вертится».
Собственно, поэтому его мама-слониха, у которой было простое деревенское имя Толстушка, и назвала его Галилеем.
Слон Галилей был восторженный добряк. Он по¬стоянно всем восхищался, всему радовался и вообще смотрел на жизнь светло и доверчиво.
— Неужели я завтра увижу милых посетителей зоо¬парка и милые посетители увидят меня? — с волнени¬ем повторял слон Галилей, и не будем скрывать, он твердил это не переставая с самого раннего утра, как только проснулся.
— Как мне действуют на нервы эти восторженные слоны! — проворчал сквозь зубы мрачный крокодил, по самые глаза лежавший в воде.
— ...в покое! — властно и коротко сказал лев.
Это значило: «Оставь его в покое». Лев полагал, что ему, царю зверей, вовсе нет необходимости гово¬рить целыми фразами, достаточно сказать последнее слово. И все звери должны, просто обязаны понять, что он имел в виду.
— Неужели' завтра я увижу милых детей, а милые дети увидят меня? — продолжал взволнованно лепе¬тать слон.
Крокодил раздраженно проскрежетал под водой зу¬бами.
— ...и то же без конца,— внушительно прорычал лев. Это значило: «Мы уже слышали сегодня это много
раз. Все это достаточно однообразно, и незачем по¬вторять одно и то же без конца».
В это время в конце аллеи показались директор зоо¬парка и милиционер Анатолий Иванович.
Владимир Владимирович придирчиво оглядывался по сторонам, в который раз трогал пальцем скамей¬ки, проверяя, просохла ли на них краска.
Он долго смотрел на крокодила.
Крокодил под водой казался зыбким и словно сло¬женным из отдельных зеленых кусочков.
Крокодил в ответ тоже мрачно и пристально уста¬вился ему в глаза, будто они играли в игру, кто кого переглядит. Наконец оба разом моргнули и несколько смущенно отвели глаза в сторону. Владимир Влади¬мирович даже слегка покраснел, чего, впрочем, не скажешь про крокодила.
— Толик, дружище, скажи мне, только честно, положа руку на сердце...— с тревогой прошептал Владимир Владимирович.—Найди    в    себе    мужество    сказать правду. Не кажется ли тебе, что наш любимый кроко¬дил сегодня какой-то... недостаточно зеленый? А?
Крокодил презрительно и оскорбленно фыркнул под водой.
— Как свежий огурчик,— с улыбкой хлопнул своего друга по плечу Анатолий Иванович.—Да не впадай ты в панику, Володька!
Владимир Владимирович еще раз обошел весь зоо¬парк.
Посмотрел на веселую возню обезьян.
Подобрал сухой пожелтевший дубовый лист, упав¬ший на дорожку, сунул его в карман нового пиджака.
Постоял возле клетки с пантерами. Прижался ще¬кой, потом лбом к большому висячему замку, чтобы хоть немного охладить пылающее лицо.
— Ф-фу!.. Кажется, все в порядке,— с облегчением ска¬зал он.— Флажки подметены, дорожки развешаны... Про¬сти. Ты понимаешь, что я хотел сказать. Звери на месте.
— А куда они денутся, твои звери?..— беспечно рас¬смеялся милиционер Анатолий Иванович. Он вообще был очень веселым и смешливым человеком, что, как ни странно, исключительно помогало в его суровой, полной тревог работе.

Глава 7
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С МОГУЩЕСТВЕННЫМ ДЖИННОМ.
И ГЛАВНОЕ: УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ ВОЛШЕБНИКА АЛЕШИ

Когда дверь внезапно исчезла —не то провалилась сквозь пол, не то растворилась в воздухе,— Вася Вертушинкин от неожиданности чуть было не упал на большого полосатого кота, оказавшегося как раз за исчезнувшей дверью.
На какого-то там мышонка Вася, естественно, в этот момент не обратил ни малейшего внимания.
Чтобы не отдавить коту лапу или хвост, Вася Вертушинкин невольно сделал большой шаг, переступил через кота и очутился в передней.
— Вася, дорогой, пушистенький Вася, до чего же я рад тебя видеть! — послышался позади него растро¬ганный, дрожащий от волнения голос.
Вася Вертушинкин стремительно обернулся. Да, эти слова произнес полосатый кот. Сомневаться не приходилось. Ведь в передней, кроме этого кота, ни¬кого не было.
Вася, конечно, удивился. Но все-таки не очень. Он и ожидал все время чего-то такого, невероятного. И может быть, это совершенно обычное дело, так ска¬зать в порядке вещей, что двери в квартире у волшеб¬ника сами собой исчезают, а коты разговаривают.
Вася огляделся по сторонам.
— А где, вы не знаете, где дядя Алеша? — немного заикаясь, спросил он.
— Дядя Алеша?..— Глаза у кота беспокойно забега¬ли.—Дядя Алеша? Гм!.. Ах да, конечно! Да ведь такое дело, видишь ли... Как тебе объяснить? Вообще-то все очень просто, как молоко. Так вот. Понимаешь... Дело в том, что он как раз и есть я. То есть я хочу сказать: я как раз и есть он. То есть мы вместе и есть как раз одно. Ну, в общем, волшебник Алеша — это я!
— Вы?! — Вот тут Вася Вертушинкин действительно по-настоящему удивился.
— А что такого? Пхи! — небрежно сказал кот. Но по всему было видно, что ему неприятно и это Васи¬но удивление, и это его восклицание.—Ничего осо¬бенного. А в кота я просто так превратился, ну, для разнообразия жизни. Мы, великие волшебники, между прочим, если хочешь знать, каждый день кого-нибудь в кого-нибудь превращаем или сами превращаемся. Такая уж у нас работенка. Да.
Кот с важным видом махнул хвостом, пошел из передней. С порога он обернулся и поманил лапкой Васю за собой.
Вася, чувствуя, что ноги у него какие-то мягкие, ватные, вошел в комнату. Почти без сил плюхнулся на табурет, на котором он уже сидел сегодня утром.
Кот преспокойно расположился в кресле за столом, лапы сложил на сером животе.
— Не веришь? — как-то печально, с упреком протя¬нул кот, глядя на Васю.
— Не знаю...— замялся Вася Вертушинкин.
Ну с чего бы это волшебнику Алеше и вдруг в кота превращаться? Зачем? Несолидно как-то. Ну, в драко¬на, во что-нибудь такое огнедышащее... А то...
Друзья мои, если бы Вася Вертушинкин не был бы так удивлен и растерян, вполне возможно, он обратил бы внимание на пустую рамочку, чуть криво висящую на гвозде. Он увидел бы нарисованный старинный ключ и, главное, чистый лист бумаги. Тогда, вероятно, он о многом бы сразу догадался.
Но, к сожалению, Вася Вертушинкин не обратил на все это внимания, так что и говорить не о чем.
— Значит, так...— вздохнул кот, поудобнее устраива¬ясь в кресле.—Обидно, конечно. Если бы это был не ты, а кто-нибудь другой, кто осмелился бы...— Тут гла¬за кота стали нестерпимо зелеными.— Ну что ж, я те¬бе докажу свое могущество. Придется. Достань-ка с полки вон ту голубую штуковину, я что-то подзабыл, как она называется...
И кот лапой указал на термос с белой пластмассо¬вой крышкой.
Вася встал на цыпочки и достал с полки голубой термос. Сбоку на термосе были начертаны какие-то непонятные не то буквы, не то знаки.
— Давай,   давай,   открывай   эту   кастрюльку! — не¬громко сказал кот, а сам весь почему-то съежился, прямо-таки втиснулся в угол кресла.
Вася Вертушинкин отвинтил белую крышку, вытя¬нул пробку... и тут произошло нечто совершенно неве¬роятное.
Из горлышка термоса посыпались колючие искры. Раздался нарастающий грохот, повалил жаркий, душ¬ный дым.
Васю словно бы воздушной волной отбросило в дальний угол комнаты. Кот мигом взлетел на спинку кресла и стал похож на пушистый шипящий шар.
Дым из термоса повалил еще сильнее и, достигнув потолка, постепенно сгустился, превратившись в ог¬ромного джинна в полосатой чалме, с кудлатой боро¬дой и волосами.
— Что прикажешь, о повелитель? — прогремел джинн, но, приглядевшись к коту, с шипением распластавшему¬ся на спинке кресла, взревел от негодования: — Какой же ты «о повелитель»?! Ты же всего-навсего...
Но кот уже успел прийти в себя.
— Минуточку, минуточку,— с необыкновенным са¬мообладанием воскликнул он,—подождите, пожалуй¬ста!  Заклинание пятьсот тридцать второе. Как  оно там? Неужели запамятовал? А, вспомнил!
И кот быстро затараторил:
Великан или малыш,
Ты стоишь или летишь,
Ты молчишь или-гремишь,
Превращайся сразу в мышь!
И в ту же секунду джинн исчез, будто его и не бы¬вало. По полу испуганными кругами забегала серая мышь с полосатой чалмой между маленькими круг¬лыми ушами.
Тут с котом произошла мгновенная перемена. Гла¬за его жестко блеснули. Он выпустил когти и коршу¬ном перелетел через стол.
Но мышь, проявив отчаянную резвость, скользнула под этажерку. Потом хвостатым шариком покатилась под шкаф. Метнулась вправо, влево и, чуть было не угодив в коварные когти кота, ловко нырнула назад в термос.
В пылу охоты кот подскочил к термосу и сунул туда лапу, стараясь нашарить на дне ускользнувшую добычу.
Но, видимо, эта мышь все-таки была не совсем обычной мышью, потому что кот вдруг с отчаянным воплем выдернул лапу и принялся ее лизать. Запахло паленой шерстью.
— Ну, что стоишь? Заткни его пробкой скорей! Да потуже! — торопливо  прикрикнул  на  Васю  кот.  Он бурно дышал, бока его вздымались.—Ну что, убедил¬ся? Проверочку захотел устроить? Ха-ха!..
— Да...— только и мог вымолвить Вася Вертушинкин. Что уж тут. Дело ясное. Такое по плечу только настоя¬щему волшебнику. Последние сомнения рассеялись.
Вася Вертушинкин не без робости, как-то боком приблизился к термосу, держа пробку в вытянутой ру¬ке. Раз!.. Он быстро заткнул термос и поспешно за¬винтил крышку.
Потом осторожно взял термос, невольно про себя удивившись:    «Совсем   легкий...    Такой    большущий джинн, а как будто ничего не весит...» —и скорей по¬ставил термос обратно на полку.
— Вот   теперь   мы   заживем,—с   удовлетворением сказал кот.—Увидишь, теперь все у нас будет мур-мур! Ты просто не представляешь, как мне хочется тебе помочь. Ты меня нарисо... В общем, я для тебя все сделаю! Все!
— Дядя волш...— начал было Вася Вертушинкин и остановился. Было как-то странно звать волшебника «дядя», когда он превратился в кота.
Кот тут же понял причину его замешательства.
— Зови меня просто Вась... Гм... ну, просто Але¬ша,— снисходительно предложил он.— И можешь мне «ты» говорить по-свойски. Нечего церемонии разво¬дить. Я люблю, чтоб все было просто, по-товарище¬ски. Хочешь, за ухом меня почеши, мне это только приятно будет.
Почесать волшебника Алешу за ухом?!
Вася Вертушинкин мучительно покраснел.
Никогда в жизни он не попадал в такое нелепое положение. Это было настолько странно, невозмож¬но...
Вот вам, например, приходилось хоть раз в жизни чесать за ухом кого-нибудь из ваших взрослых знако¬мых? Ну, там друзей папы и мамы... Да что тут спра¬шивать, я и так знаю, что нет!
Но кот, то есть волшебник Алеша, уже вытянул шею, наклонил голову и заранее с блаженным видом зажмурил глаза.
Вася Вертушинкин, с трудом согнув палец, словно он был деревянный, осторожно почесал волшебника Алешу за ухом, и тот трескуче и громко замурлыкал.
Ох, хоть бы уж не мурлыкал!
— Дяденька волшебник...—не выдержал Вася Вер¬тушинкин. Он все равно решил звать его так, хотя на месте волшебника Алеши он бы ни за что не стал превращаться в какого-то кота.
— Читаю твои мысли,— кот приоткрыл пронзитель¬ные лукавые глаза.—Ты сегодня1 же войдешь в клетки к хищникам, и они, клянусь акварельными красками, покорные, как божьи коровки, будут лизать следы твоих ног. Все. Меньше слов. Мы сейчас же отправляем¬ся в зоопарк. И все будет у нас мур-мур!
У Васи Вертушинкина словно камень с души сва¬лился. Ну и пусть волшебник Алеша в кота превра¬тился. Ему виднее. Может, опыт какой-нибудь или волшебная научная работа. Главное, он обещал по¬мочь и поможет.
Кот, а за ним Вася Вертушинкин вышли из квартиры.
Им даже дверь не пришлось открывать, поскольку она, как вы, наверно, помните, таинственно и бес¬следно исчезла.
Вася оглянулся. С лестницы хорошо была видна передняя и д&пыде комната дяди Алеши, его пись¬менный стол, кресло, детские рисунки на стене и да¬же стакан с крепким остывшим чаем. Этот стакан чая и ложечка, сиротливо торчащая из него, почему-то заставили Васю Вертушинкина остановиться.
— Мы так и пойдем, дяденька волшебник? — неуве¬ренно спросил Вася.— А... дверь?
— Какая дверь? Ах, дверь...— Кот небрежно махнул лапой,—Хорошенькое дело! Не буду же я за ней го¬няться по всей квартире! За кого, собственно, ты ме¬ня принимаешь? К тому же она, кажется, под шкаф забежала. А может быть, уже давно какую-нибудь но¬ру себе нашла... Ну, что же ты стоишь? Пошли!

Глава 8
ЗНАКОМСТВО С РЫЖЕЙ МУРКОЙ.
И ГЛАВНОЕ:
ВСЕ МОГЛО БЫ БЫТЬ ИНАЧЕ, НЕ ОПОЗДАЙ ВОЛШЕБНИК АЛЕША НА ПЯТЬ МИНУТ

Итак, Вася Вертушинкин и кот Васька вышли на за¬литый солнцем, пахнущий теплым размякшим асфаль¬том двор. Ах, двор! Даже само слово было для кота Васьки какое-то совсем особенное, манящее, вольное.
Да, на этом дворе он будет жить, резвиться. А по вечерам смирненько лежать, свернувшись клубком, рядом со своим пушистым Васей на сваленных за сараем старых, гладких, словно отлакированных, брев¬нах.
Особенно понравилась коту Ваське железная витая решетка вокруг двора. Отличная решетка! Любой кот пролезет сквозь нее легко, пролетит, можно сказать, как птичка. А вот собаке ни за что не пролезть!
Впрочем, извините, какие собаки? О чем вы гово¬рите, что вы имеете в виду?
Кот Васька не выдержал и самодовольно усмехнул¬ся в усы.
С собаками покончено. И не только здесь, а по¬всюду, где только ступала кошачья лапа. Это решено. Нет больше собачьего племени. Мыши они серень¬кие, и больше никто.
Конечно, собаки еще не знают об этом. Но ничего, скоро узнают. Пусть себе потявкают напоследок. Сей¬час не до них.
Вдруг кот Васька остановился. Прямо-таки замер на трех лапах, так и не успев поставить на землю четвертую.
Он увидел на старых, седых от времени бревнах рыжую кошку Мурку.
Где, где найти кошачьи слова, чтобы описать ее? Это было что-то неземное, воздушное. Кот Васька даже подумал, что такие кошки могут жить только на облаках. Потому что сама она была похожа на ма¬ленькое пушистое облачко, освещенное солнцем. Лу¬чи солнца, казалось, пронизывали ее насквозь, ветер раздувал золотистый хвост.
Кошка Мурка плавно, как балерина, соскочила с бревен и исчезла.
— Минутку, я сейчас,— шепнул Васе кот Васька и перелетел через груду бревен. Робко и неуверенно подошел он к пушистой красавице.
Кошка Мурка жеманно сощурила глаза и сделала вид, что ее ничто не интересует, кроме жука с жесткой спинкой, который в это время торопливо подбирался к бревнам. Этот жук был старый городской житель, при¬выкший к асфальту, к кирпичам. И все-таки он решил остаток своей жизни провести где-нибудь на природе, хотя бы под старыми бревнами, в тиши и уединении.
Кошка Мурка равнодушно и властно положила ла¬пу на блестящую жесткую спинку жука, притиснула его к земле.
— Может,    вместе    мышей    половим? — любезно предложил ей кот Васька.— Меня, между прочим, кот Васька зовут.
Ну почему, почему пушистый Вертушинкин не пририсовал ему еще шляпу с перьями, раз уж сел ри¬совать? Ну что ему стоило?
С какой отчаянной лихостью он сейчас сорвал бы с головы шляпу и, грациозно поклонившись, провел перьями по земле, прямо по тени кошки Мурки, по самой прекрасной тени с двумя треугольными ушками.
— Какие тут мыши, смеетесь, незнакомец? Маши¬ны, гаражи, бензин,— басом сказала кошка Мурка.
Голос у нее неожиданно был хриплый, низкий.
— Сливки сегодня выпила прямо из холодильни¬ка...— объяснила кошка Мурка.— Простыла, наверно...
Она с деланным равнодушием зевнула и снова по¬смотрела на жука, который старательно царапал ас¬фальт всеми своими шестью лапками в напрасном усилии освободиться.
— Дела, знаете ли, заели,—торопливо  сказал кот Васька,—но я с ними быстренько справлюсь, и все будет мур-мур. В три часа буду здесь. Отличная пуши¬стая мысль, вы не находите? Вам удобно в три?
— Посмотрим...   Может  быть...  не  знаю...— Мурк# сощурила сверкающие глаза.
— Клянусь акварельными красками, которыми ме¬ня... в общем, это не важно, не важно...—заторопился кот Васька.—Но я обещаю, что весь двор вокруг вас будет усыпан, просто покрыт мышами, и все они бу¬дут у ваших ног.
Уверяю вас, кошки тоже могут иногда открыть рот от изумления. Только это бывает так редко, в таких исключительных случаях, что до сих пор никому из людей не посчастливилось это наблюдать.
Но сейчас кошка Мурка не только открыла рот, но даже выпустила жука с жесткими крыльями, придав¬ленного лапой. Жук благополучно добрался до бревен и нашел там удобную щель, весьма разумно, даже мудро рассуждая, насколько лучше надежная крыша над головой, чем кошачья лапа.
Тем временем по другую сторону бревен тоже про¬изошли не менее важные события.
Вася Вертушинкин увидел Катю.
А Катя в свою очередь увидела Вертушинкина и поспешила к нему через двор, так быстро крутя пры-галки, что вокруг нее в воздухе появился прозрачный невесомый круг.
Меньше всего Вася Вертушинкин сейчас хотел встретиться с Катей.
И вовсе не потому, что он к ней плохо относился. Совсем нет. Вовсе нет.
Он даже простил ей, что она круглая отличница. Давно уж простил, махнул рукой на это. Вот если мальчишка круглый отличник, так даже непонятно, о чем с ним разговаривать. А если девчонка — как-ни¬будь можно и потерпеть. Что с них возьмешь, с дев¬чонок-то?
Но сейчас Вася Вертушинкин вовсе не обрадовался Кате. И все потому, что сейчас он был не один, а с волшебником Алешей.
А главное, дядя Алеша зачем-то превратился в ко¬та. От этого все так запуталось, и было уже совсем непонятно, что же теперь делать?
Ну, например, объяснить Кате или нет, что на са¬мом деле это вовсе не кот, а волшебник Алеша? Ведь все-таки дядя Алеша взрослый человек и нельзя же с ним обращаться как с обычным котом. Он же может обидеться, если его, допустим, кто-нибудь возьмет и дернет за хвост, даже в шутку. Обязательно обидится. Непременно обидится.
А с другой стороны, дядя Алеша, может быть, вов¬се и не хочет, чтобы его тайна была раскрыта, пусть, дескать, думают, это простой кот. Ну как тут быть?
— А,   Вертушинкин! — весело  и   беспечно   сказала Катя.
— А,   Вертушинкин! — насмешливо,   даже   ехидно, как показалось Васе, сказал Сашка Междупрочим, по¬являясь из-за Кати.— А между прочим, зоопарк-то от¬крывается завтра!
— Между прочим, я это  знаю,—зло  сказал Вася Вертушинкин.
— Вот что, ребята, не махнуть ли нам сейчас пря¬мо туда? — с улыбочкой предложил Сашка Междупро¬чим.— Чего откладывать? Ты в какую-нибудь клеточку войдешь, ну там ко льву или к пантерам. Ну, в об¬щем, по собственному желанию. А мы поглядим.
— Так нас же туда не пустят,—с надеждой сказал Вася Вертушинкин.
— Не пустят,— кивнула головой Катя.
— А я, между прочим, знаю, где в заборе одна до¬ска еле держится. Там гвоздь расшатался,—безжало¬стно сказал Сашка.— Очень даже легко пролезть.
Катя посмотрела на Васю Вертушинкина с сочув¬ствием, со страхом, с доверием и еще... чего только не выражали ее глаза! Нет, пожалуй, не будь она круг¬лая отличница, лучше ее девчонки не сыщешь на всем белом свете.
— Пошли! — сурово сказал Вася Вертушинкин.
— Мяу! — негромко окликнул его кто-то.
Вася Вертушинкин невольно втянул голову в плечи. Так и есть. В двух шагах от него на бревнах стоял кот, или, как его назвать точнее, волшебник Алеша, превратившийся в кота.
Волшебник Алеша соскочил с бревен и принялся тереться о ноги Васи Вертушинкина, при этом еще и мурлыча, так спокойненько, по-домашнему.
Вася Вертушинкин поспешно подхватил волшебни¬ка Алешу на руки.
— Ты с котом пойдешь? — вытаращил глаза Сашка Междупрочим.    ч
— А тебе  какое  дело? — огрызнулся  Вася  Верту¬шинкин.— Тебя не спросил.
— Бедный! У него ушко больное,— с жалостью ска¬зала Катя.
Друзья мои, конечно, нисколько не сомневаюсь, лю¬бой из вас не раз в своей жизни держал на руках кота. Не раз и не два и даже не десять раз, а гораздо больше.
И держать кота, как вы знаете, можно по-разному. Можно, например, подхватить его под живот, можно перевернуть кверху лапками, поддерживая при этом под спину. А можно просто-напросто ухватить за ши¬ворот, чего обычно терпеть не могут все представите¬ли кошачьего племени от мала до велика.
Но скажите на милость, как прикажете держать ко¬та, если вы отлично знаете, что это вовсе не кот, а настоящий волшебник? Что? Молчите? В том-то и дело, что этого никто не знает.
Вася Вертушинкин, с одной стороны, боялся уро¬нить волшебника Алешу, а вместе с тем боялся при¬жать его к себе чересчур крепко, чтобы как-нибудь случайно не сделать ему больно.
Поэтому, пока он дошел до угла, руки у него пря¬мо-таки онемели от напряжения.
И вот, друзья мои, как это нередко случается в жизни, только успели ребята завернуть за угол, как в конце переулка показался волшебник Алеша.
Он шел не спеша, негромко насвистывая детскую колыбельную песенку.
Тугая шелковая подкладка его плаща приятно по¬скрипывала при каждом движении.
Если бы волшебник Алеша шел чуть быстрее или если бы у него по дороге не развязался шнурок на правом ботинке, а шнурок, как нарочно, был скольз¬кий, шелковый и никак не хотел завязываться, то Ва¬ся Вертушинкин и волшебник Алеша непременно бы столкнулись в воротах нос к носу.
Да, теперь вы сами видите, что от этих маленьких «если» зависит в жизни очень многое!

Глава 9
ИСТОРИЯ ПРОСТУЖЕННОГО ДЖИННА.
И ГЛАВНОЕ:
ВОЛШЕБНИК АЛЕША РЕШАЕТ, ЧТО НИЧЕГО ОСОБЕННОГО НЕ ПРОИЗОШЛО

Волшебник Алеша поднялся по лестнице и увидел, что дверь в его квартиру исчезла.
Не то чтобы приоткрыта или распахнута настежь, а ее просто-напросто не имеется.
Волшебник Алеша вбежал в комнату. Так и есть! Кота Васьки тоже нигде не видно. Удрал, разбойник, скрылся!
Но что же он успел натворить?
Волшебник Алеша в первую очередь очень внима¬тельно оглядел старинные книги.
Он сразу же увидел на пыльной обложке круглые отпечатки кошачьих лап,
Значит, так. Значит, все-таки не послушался его кот Васька Сунул-таки свой любопытный нос в Волшебную Энциклопедию. Но какое же заклинание он там разыскал?
Ничего не поделаешь, придется спросить об этом у всесильного и всеведущего джинна. Или, чтоб не тя¬нуть волынку, приказать джинну немедленно доста¬вить сюда этого нарисованного плута и обманщика, где бы он сейчас ни находился.
Волшебник Алеша уже положил ладонь на круглую крышку голубого термоса, но вздохнул и тяжело опу¬стился в кресло. Облокотился о стол, обе пятерни за¬пустил себе в волосы.
Нет, к услугам джинна можно прибегать лишь в крайних, исключительных случаях. Только выпусти его на волю, опять начнутся слезы, стенания, попреки.
Волшебник Алеша прислушался. Ему показалось, что джинн там, в глубине термоса, совсем тихо, еле слышно кашляет.
«Ну да. Остаточные явления бронхита,—подумал волшебник Алеша.— Поставить ему, что ли, еще разок на ночь горчичники? Нет, пожалуй, лучше не надо...»
Ах, волшебник Алеша, волшебник Алеша! Спутать шорох мышиного хвоста с кашлем простуженного джинна... Какая роковая ошибка!
Дело в том, что неделю назад у волшебника Алеши испортился холодильник.
Волшебник Алеша не придумал ничего лучшего, как послать своего джинна за льдом на Северный полюс.
Джинн, никогда не видавший таких бескрайних просторов, покрытых нетронутым снегом и голубыми льдами, пришел в великое изумление.
Он вступил в долгий и, надо сказать, совершенно бесплодный спор с белыми медведями. Все пытался им доказать, насколько лучше раскаленные пустыни, чем вечные, нетающие льды. Предлагал перенести в мгновение ока всех белых медведей в пустыню, чтобы они убедились в этом собственными глазами.
Медведи слушали его рассказы о жарких краях не¬доверчиво и равнодушно. Не верили ему, насмешливо пожимали косматыми плечами, некоторые даже сме¬ялись.
От этих споров джинн разгорячился и даже вспо¬тел, хотя и сидел на большущем айсберге.
Льда он принес столько, что завалил всю кухню, но, конечно, простудился.
Всю ночь джинн чихал так, что волшебник Але¬ша боялся, как бы хрупкий термос не разлетелся на куски.
Делать нечего, пришлось вызвать врача из поли¬клиники. Врачом оказалась молоденькая милая де¬вушка с такими румяными щеками, как будто на ули¬це стоял сорокаградусный мороз.
— Меня   зовут   Наталья   Александровна,—строго сказала она.—Но можете звать меня Наташа,—доба¬вила она еще строже.
Волшебник Алеша, слегка заикаясь от смущения| предупредил Наташу, что пациент несколько необыч¬ный... Не надо особенно удивляться... Ну, словом, из¬вините — джинн.
И все-таки она побледнела. Глаза ее стали такими огромными, что бедный волшебник Алеша почувство¬вал себя вконец виноватым.
Узнав, что за последние две тысячи лет джинн ни¬чем не болел, она вздрогнула и невольно схватила волшебника Алешу за руку. И все же Наташа мужест¬венно вскарабкалась на табуретку и строгим голосом попросила джинна дышать поглубже.
Джинн, надо признаться, вел себя просто отврати¬тельно. Ворчал, капризничал, ныл. Заявил, что у него болит поясница и он не может разогнуться, что сте¬тоскоп слишком холодный...
Наташа посоветовала не выходить на улицу, пить аспирин и поставить на ночь горчичники.
Нет, кто не ставил джинну горчичники, тому этого не понять!
Джинн душераздирающе стонал, охал, утверждал, что горчичники жгут его несчастное тело, как раска¬ленное железо.
— Я все понял,—наконец, рыдая, проговорил он.— Ты решил бросить волшебство и стать врачом с ру¬мяными щеками. Но сначала хочешь уморить меня. Конечно, я тебе в тягость, я связал тебе руки. Лучший
способ избавиться от старого, никому не нужного джинна —это сжечь его горчичниками, чтоб от него осталась только жалкая горстка пепла!
— Нет, с джинном лучше не связываться. Как вы считаете? О, несомненно! — в который раз сам себе сказал волшебник Алеша.
Что касается кота Васьки, то, пожалуй, волноваться особенно нечего. Скорее всего, ему надоело сидеть од¬ному взаперти в пустой квартире и он решил прогулять¬ся. Это вполне соответствует его кошачьей натуре.
А поскольку ему мешала дверь, то он и подыскал какое-нибудь подходящее заклинание, чтобы от нее избавиться.
Кстати, нечего далеко ходить. Вот, пожалуйста, на странице триста тридцать третьей чудесное заклина¬ние, как превратить дверь снова в дерево, которым она была когда-то.
И скорее всего, да-да, скорее всего, это именно так, и его дверь, зеленая и веселая, шелестит всеми листиками под ветром где-нибудь у себя на родной опушке или в чаще леса. А знакомые птицы и белки спрашивают, где это дерево так долго пропадало.
Дерево рассказывает им удивительные истории про холодную каменную лестницу, лифт и электрический звонок.
Белки слушают, часто вздрагивая, чутко погляды¬вая по сторонам, а деревья кругом стоят, погружен¬ные в свое таинственное зеленое молчание.
Ну а кот Васька никуда не денется. Никто его во дворе не обидит. Нагуляется вволю и вернется.
Все это показалось волшебнику Алеше вполне убе¬дительным. Он успокоился, завесил дверь старым клетчатым пледом и пошел на кухню кипятить чай.
Но тут он вспомнил, что по дороге домой опять забыл купить сахар, досадливо поморщился и махнул рукой. Не будем скрывать, волшебник Алеша, как многие ученые, музыканты и поэты, был очень рассе¬янным человеком.

Глава 10
МЫ УЗНАЕМ, ГДЕ НАДО ВЫБРАСЫВАТЬ КОТОВ.
И ГЛАВНОЕ: ВЕЛИКИЙ ПОЗОР ВАСИ ВЕРТУШИНКИНА

До зоопарка было всего четыре остановки на трол¬лейбусе. Но пока Вася Вертушинкин проехал эти че¬тыре остановки, он думал, что у него все волосы по¬седеют. Он даже несколько раз поглядел в зеркальное стекло троллейбуса — остался ли у него хоть один ко¬ричневый волосок на голове.
Пассажиры в троллейбусе, словно они котов никог¬да в жизни не видели, все, как один, принялись раз¬глядывать волшебника Алешу.
Со всех сторон к нему тянулись руки. Одни стара¬лись погладить его по спинке, другие почесать за ухом или хотя бы потрогать.
Вася Вертушинкин как мог загородил волшебника Алешу, растопырив локти, словно курица-наседка крылья.
— Вот такие коты, простые, не пушистые,— самые умные,— солидно заметил молодой человек с усиками.
— И смотрите, как сидит. В окошко смотрит так разумно,   словно   человек! — подхватила   девушка   с длинными волосами, похожая на русалку.
«А как ему глядеть прикажете? — сердито подумал Вася Вертушинкин.— И чего только привязались? Вдруг ему надоест всю эту ерунду слушать, и он...»
Но пассажиры не успокаивались.
— У нашего соседа точь-в-точь такая кошка. Это твоя кошка, мальчик?
— Сколько этому коту лет?
— На вид не старый еще.
— Как его зовут? Барсик, наверно. Барсик! Барсик! Ишь ты, и ухом не ведет. Значит, не Барсик.
— Не трогайте его. Видите? Ушко больное,— серь¬езно сказала Катя. Она протянула руку, загораживая волшебника Алешу.
Катька —вот это настоящий человек. Ничего не знает, а все-все понимает.
Но больше всех волновалась острая старушка с ко¬лючими локтями. На голове у нее была пушистая се¬рая шапочка, связанная, как показалось Васе Вертушинкину, из толстой паутины. Голос у старушки был тоже острый и пронзительный.
— Если ты его выкинуть хочешь, мальчик, то я нау¬чу тебя, где его выкидывать. Около моего дома ты не выкидывай — я его все равно не подберу. И не проси. Нет, нет, нет. Потому что я этих всяких кошек тер¬петь не могу. А ты его выкинь возле дома моей сест¬ры Тонечки. Тонечка —она кошек просто  обожает. Вот увидишь, она его подберет и будет воспитывать.
Я тебе и адрес дам, где его воспитывать. То есть где его выкидывать. То есть где моя сестра Тонечка жи¬вет... Нет, никогда в жизни не видала таких бестолко¬вых мальчишек. Это для кота будет просто счастье, если ты его там выкинешь!
Старушка, очень волнуясь и то и дело поправляя свою шапочку из густой паутины, что-то быстро на¬царапала острым карандашиком на клочке бумаги.
И сколько Вася Вертушинкин ни пробовал втолковать ей, что он вовсе не собирается выкидывать этого кота, старушка все равно сунула ему в руку бумажку с адресом.
Но вот за стеклом замелькали яркие лаковые афи¬ши зоопарка. Оскаленная морда льва. Длинная пасть крокодила, похожая на футляр для какого-то диковин¬ного музыкального инструмента.
Вася Вертушинкин вылез из троллейбуса и с облег¬чением перевел дух. Доехали-таки!.. Ох, руки заняты, даже пот со лба не вытрешь.
Все двинулись вдоль забора зоопарка вслед за Сашкой Междупрочим.
Он шел медленно, внимательно оглядывая каждую доску, каждый гвоздь.   .
Сердце у Васи Вертушинкина так и замирало. Конеч¬но, он полностью доверял волшебнику Алеше, ничуть не сомневался. Не будет же взрослый человек, да еще волшебник, его обманывать. Ну зачем? И все-таки...
Наконец Сашка разыскал знакомую доску, всю за¬хватанную ребячьими руками. Доска и вправду бол¬талась на одном гвозде. Сашка отвел ее в сторону, и Вася Вертушинкин неловко, стараясь не придавить волшебника Алешу, не прищемить ему хвост, пролез в щель.
Они одиноко пошли по пустынным дорожкам.
Из клеток на них с молчаливым интересом смот¬рели разные зайчики-кролики. Настроив чуткие уши, их провожали глазами лисицы с красивыми черно-бу¬рыми хвостами.
— Сюда, сюда,— сказал Сашка Междупрочим.
Он посторонился, пропуская вперед Васю Верту¬шинкина.
И Вася Вертушинкин очутился прямо перед клет¬кой льва.
Это произошло как-то сразу, вдруг, и Вася Верту¬шинкин даже не успел подготовиться к этому, со¬браться с духом. Он почувствовал только кислую сла¬бость в коленках, а по спине сверху вниз пробежали ледяные мурашки, будто кто-то провел по спине пач¬кой с мороженым.
Лев был большой и золотистый. Положив тяжелую голову на вытянутые лапы, он привалился боком к ре¬шетке, и железные прутья вдавились в его гладкое, сильное тело.
Две черные бархатные пантеры повернули головы и посмотрели на Васю Вертушинкина холодными желты¬ми глазами. А на песке бесшумно и гибко зашевели¬лись еще две черные пантеры — это были их тени.
Тут взволнованно затрубил слон, вскинув хобот. Ма¬ленькие его глазки в складках сморщенной кожи смот¬рели на детей растроганно, с умильным восторгом.
В ответ неодобрительно забулькал крокодил, по са¬мые глаза лежавший в воде.
Катя как-то странно поглядела на Васю Вертушин¬кина— не то с сочувствием, не то с укором и вдруг сказала:
— Ну все, пошли назад. Я уже поверила.
— А я, между прочим, нет! — усмехнулся Сашка.
Вася Вертушинкин незаметно скосил глаза на вол¬шебника Алешу, который как-то странно притих у него на руках, тесно прижавшись к его груди. Да нет, навер¬но, просто задумался. Мало ли у волшебника забот?
— Дядя Алеш...— Вася Вертушинкин  слегка тряхнул кота.
Волшебник Алеша вздрогнул. Жесткие его усы по¬щекотали ухо Васи Вертушинкина.
— Ладно,— прошептал он,— сейчас я с ними потол¬кую. То есть поколдую...
Вася Вертушинкин осторожно опустил кота на землю. Кот лениво, барственно зевнул, вытянул снача¬ла передние лапы, потом задние.
Вид у него был такой, как будто ему все безразлич¬но, никуда он не торопится, и вообще мир устроен так, что нечего особенно суетиться и беспокоиться.
Но Васе Вертушинкину почему-то почудилось, что волшебник Алеша волнуется и даже нарочно хочет оттянуть время и поэтому так долго, старательно зе¬вает и потягивается.
Волшебник Алеша медленно пошел по дорожке.
У Васи Вертушинкина невольно сжалось сердце. Волшебник Алеша казался таким крошечным, таким
хрупким по сравнению с огромными хищниками. Ва¬ся Вертушинкин почти со страхом следил, как он идет прямо к опасным клеткам и его легкие лапы да¬же не оставляют следов на свежепосыпанном, еще не утоптанном песке.
«А может быть, он сейчас в кого-нибудь ка-ак пре¬вратится...— с отчаянной надеждой подумал Вася Вертушинкин.—В кого-нибудь такого, что и представить себе нельзя...»
Но нет, волшебник Алеша по-прежнему оставался котом, и было похоже, вовсе не собирался ни в кого превращаться.
Он осторожно, как-то боком подобрался к львиной клетке. Что-то жалобно, словно извиняясь, мяукнул.
Лев повернул свою тяжелую голову, с холодным недо¬умением посмотрел на маленького взъерошенного кота
Но волшебник Алеша не стал задерживаться возле его клетки. Он тут же бегом бросился к пантерам. То¬ропливо пропищал что-то тонким голоском. Затем мет¬нулся к слону, потом к крокодилу. И, сделав такой круг, со всех ног помчался назад, к Васе Вертушинкину.
Кот вскарабкался по нему, как по дереву, пустив в ход когти, и Вася Вертушинкин почувствовал, что он весь дрожит до кончиков лап, к которым прилип мок¬рый песок.
— Теперь все будет у нас мур-мур! — жарко про¬шептал он.—Я им сказал, что ты самый-самый-самый замечательный посетитель зоопарка...
— Ну зачем вы так, дяденька волшебник,— засму¬щался Вася Вертушинкин, косясь на Сашку Между¬прочим, который от любопытства так вытянул шею, что еще немного — и мог распрощаться с головой.
— Я им сказал, что ты сейчас войдешь к ним в клетки,— уже чуть спокойней добавил волшебник Але¬ша.— Ну, они, конечно, «милости просим», «добро по¬жаловать», «заходите, не стесняйтесь, мы дома» и вся¬кое такое. До смерти рады...
Вася Вертушинкин с сомнением посмотрел на зве¬рей. Может, они и вправду рады, только виду не пока¬зывают. Кто их разберет...
Вася Вертушинкин невольно покрепче прижал к себе волшебника Алешу и решительно двинулся пря¬мо к железным клеткам.
Послышалось настороженное и угрожающее рычание.
— Не   пускают...—упавшим   голосом   сказал   Вася Вертушинкин и остановился.
— Это   они   так,   для   виду! — Волшебник   Алеша ободряюще похлопал холодной лапкой Васю по шее.
Вася Вертушинкин, спиной чувствуя Катин взгляд, зажмурился и шагнул к львиной клетке.
Жаркое тяжелое рычание ударило ему в лицо. Что-то взвилось в воздух, прыгнуло, сотрясая решетки.
Лев припал головой к передним лапам, грива его вздыбилась круглым воротником, дрожа и колеблясь.
Гневно и обиженно топал ногами огромный слон. Вода прямо-таки кипела вокруг пасти крокодила. Гиб¬ко и яростно прыгали в клетках бархатные пантеры.
Вася Вертушинкин невольно отшатнулся назад, по¬пятился и налетел на Сашку Междупрочим.
— Ха-ха-ха! — самодовольно   рассмеялся   Сашка.— Так я и знал... Нахвастал! А еще говорил — бабушка-прабабушка!..
— А ты вообще... А ты вообще!..—вдруг отчаянно напустилась на Сашку Катя.—Не человек, а не знаю что... «Междупрочим» какое-то...
Она повернулась и пошла по дорожке, так ничего и не сказав Васе, даже не поглядев на него, не огля¬нувшись.
Сашка присвистнул, сунул руки в карманы и, по¬бедно расправив плечи, зашагал вслед за Катей.
Вот как все получилось! Хуже и не придумаешь.
Катя шла опустив голову. Даже спина у нее была какой-то обиженной и несчастной. Острые лопатки сложенными крылышками проступили сквозь школь¬ную форму. Бант на затылке, всегда такой бодрый и свежий, как-то поник, словно завял.

Глава 11
РАЗНОЦВЕТНЫЕ МЫШИ.
И ГЛАВНОЕ:
МИЛИЦИОНЕР АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ БОЛЬШЕ НЕ УЛЫБАЕТСЯ
Вася Вертушинкин оглянулся на волшебника Алешу.
Волшебник Алеша сидел на песчаной дорожке и как ни в чем не бывало, словно ничего и не случи¬лось, лизал свою заднюю лапу.
Это показалось Васе Вертушинкину таким обид¬ным, даже оскорбительным, что слезы невольно вы¬ступили у него на глазах.
— Подвели вы меня, дяденька волшебник,—дрожа¬щим голосом, не выдержав, проговорил Вася Вертушинкин.— Да. А я-то думал...
— Ладно...— примирительно    протянул   волшебник Алеша.— Брось, не переживай. Подумаешь!
Легко сказать —не переживай. Да он, может, те¬перь и домой не вернется, а волшебник Алеша гово¬рит — не переживай!
— Если бы я знал, дяденька волшебник, что так бу¬дет,— с трудом сдерживаясь, чтоб не разреветься, про¬говорил Вася Вертушинкин,—я бы тогда лучше со¬всем к вам не пришел...
— То есть как?! — вскинулся вдруг волшебник Але¬ша. Безмятежное спокойствие и хладнокровие вмиг оставили его.—Так что же это выходит-оказывается-получается? Ты бы меня никогда не подарил и никто бы меня тогда не ожи... Э-э... В общем, не важно, не важно,— затараторил волшебник Алеша и, увидев, что Вася Вертушинкин уже повернулся, собираясь уйти, испуганно крикнул: — Постой! Постой! Ты куда?
— А чего мне тут делать?.. Все...— безнадежно про¬шептал Вася Вертушинкин.
— Вася! Вася! Пушистенький мой! — отчаянно за¬кричал волшебник Алеша.—Погоди! Если так... Да я их сейчас... Да они у меня... Ты только не уходи...
И полосатый кот решительно направился к клеткам.
— Р-р-р! — послышалось из клеток, лишь только он приблизился.
— А ну сейчас же извинитесь перед моим Вертушинкиным! — угрожающе прошипел волшебник Але¬ша.— Слышите?
Оскорбленный вой, рычание и алчное щелканье зу¬бов были ему ответом.
— Значит, нет?
— Р-р-р!..
— В последний раз говорю! Нет?!
— Р-р-р! Ряу! У-а-ряу! Р-р-р!
— Ах, вы еще «р-р-р»! Ну, тогда пеняйте на себя. Как говорится, «кому молочко, а кому пустое блюдеч¬ко». Заколдую всех сразу!
Волшебник Алеша встал на задние лапы. Клянусь, в этот миг в нем было нечто грозное, даже величественное! Волнуясь, срывающимся голосом он прокричал:
Великан или малыш,
Ты стоишь или лежишь,
Ты рычишь или визжишь,
Превращайся сразу в мышь!
Все произошло в мгновение ока. Захлебнувшись, смолкло оглушительное рычание и протестующий вой.
Стало пустынно и тихо.
Звери исчезли.
Сонная осенняя бабочка, мерцая потертыми кры¬лышками, влетела в клетку льва и беззаботно закру¬жилась в пустоте.
Да, друзья мои, звери исчезли!
И только тут Вася Вертушинкин увидел, что в клет¬ках мечутся, испуганно, бестолково и путано, малень¬кие хвостатые мыши! Обыкновенные мыши. Если только не считать, что все они были разноцветными.
В клетке льва бегала юркая желтая мышь.
В клетке, где мгновение назад скакали бархатные пантеры, перепрыгивали друг через друга две черные, как сажа, мышки, такие черные, будто только что вы¬лезли из печного дымохода.
А там, где только что плавал крокодил, захлебыва¬ясь, выбиралась из воды мокрая ярко-зеленая мышь. И даже хвост у нее был зеленый, как травинка.
— Ну что?! — весь дрожа от азарта и возбуждения, крикнул кот.—Теперь входи к ним в клетки и ничего не бойся! Я за все отвечаю! Гарантию даю!
— Да... — только  и мог проговорить  потрясенный Вася Вертушинкин.
— Постой! — воскликнул кот.— Сейчас я за ребята¬ми сгоняю. Мигом. За твоим совсем не пушистым Сашкой. И за той девочкой, которая, пожалуй, все же немного пушистая. Пусть они увидят, как ты бес¬страшно входишь в клетки к хищникам!
— Н-не надо... — с тоской выдавил из  себя Вася Вертушинкин.
Он уже все понял. Да, волшебник Алеша помог ему. Но как? Как он помог? Войти в клетки к мы¬шам... Разве это вернет ему доверчивый и восхищен¬ный свет Катькиных глаз? А интересно, что он скажет Сашке Междупрочим и всем ребятам?..
Что касается волшебника Алеши, то по всему было видно, что он просто счастлив. Он закрутился на месте, превратившись в пушистый зеленоглазый вихрь, в веселой погоне за собственным хвостом.
— Что,  притихли?  Теперь  не  порычите! — послы¬шался его торжествующий голос.
— Нет,   дяденька   волшебник,— тихо   сказал   Вася Вертушинкин. Он вдруг в первый раз в жизни почув¬ствовал себя усталым, таким усталым.—Я понимаю... Спасибо, конечно. Только, знаете, вы лучше их обрат¬но превратите... ну, в хищников...
Вихрь внезапно замедлил свое вращение, и перед Васей Вертушинкиным снова возник полосатый кот, обиженный, возмущенный.
— А я-то от души старался... Ха-ха-ха!..—кот с го¬речью   рассмеялся.   Потом   бросил   презрительный, уничтожающий взгляд на мышей в клетках.— Превра¬тить их опять в хищников? Что ж, пожалуйста, изволь. Это для меня пара пушистых пустяков. Впрочем, нет. Не могу. Этого я не умею,—добавил он тут же, без всякой паузы.
— Как не умеете? — растерялся Вася Вертушинкин. Кот холодно и надменно оглядел его.
— Видите ли, мой юный друг... хотя я думал, над¬еялся, что наши отношения сложатся несколько ина¬че, будут глубже, что ли, теплее, сердечнее... Но оставим эту тему, хотя, возможно, она и надрывает мне сердце, но это не важно... Что же касается обратного превраще¬ния, то я немного подзабыл как раз это заклинание. Мне надо заглянуть в мои волшебные книги.
— О!.. — разочарованно  протянул  Вася  Вертушин¬кин и как будто с этим «О!» выдохнул из себя послед¬нюю радость, которая только в нем была.—Тогда да¬вайте я вас домой отнесу... отвезу...
— Сам дойду,— раздраженно огрызнулся кот,
Вася Вертушинкин и волшебник Алеша молча по¬шли по пустынной дорожке. А лисицы, зайцы-кроли¬ки и олени с кроткими пугливыми глазами провожа¬ли их молчаливыми тревожными взглядами.
Первым, как это ни странно, пришел в себя ста¬рый ворчун крокодил.
Он тонко и пронзительно чихнул, потому что вода попала ему в нос. С отвращением оглядел свои то¬щие дрожащие лапы и мокрый зеленый хвост.
В львиной клетке оскорбленно пискнула золотисто-желтая мышь.
Да, что ни говорите, льву было тяжелее всех. Все-таки царь зверей, не кто-нибудь — и вдруг превратить¬ся в такое ничтожное, жалкое создание.
— Какая потеря веса! — горестно пожаловался слон Галилей.— Так похудеть в одно мгновение.
— Что же теперь делать? — хором воскликнули две черные мышки, которые еще так недавно были пан¬терами.
Все звери глубоко задумались.
Надо было что-то предпринять, что-то придумать. Не сидеть же сложа лапы. Не оставаться же до конца своих дней жалкими мышами!
В наступившей тишине были слышны только угне¬тенные вздохи Галилея:
— О, я несчастнейший из слонов на этой круглой и к тому же вращающейся вокруг своей оси планете! Неужели милые посетители зоопарка так и не увидят меня, а я никогда не увижу милых посетителей зоо¬парка?
— Как мне действуют на нервы эти сентименталь¬ные мыши! — раздраженно проворчала зеленая мышь.
— ...к директору зоопарка... друг,— решительно про¬пищала желтая мышь.
Да, лев, даже превратившись в какую-то мышь, со¬хранил свои царственные замашки и по-прежнему не считал нужным договаривать фразу до конца.
«Надо скорее, немедленно, не теряя ни одной ми¬нуты, отправиться к директору зоопарка. Он нам по¬может, потому что он наш друг»,—вот что хотел ска¬зать лев, и, уверяю вас, все звери его отлично поняли.
Итак, вопрос был решен.
Разноцветные мыши легко покинули клетки, без труда проскользнули между прутьями решеток.
Вслед за желтой мышью они направились прямо к выходу из зоопарка, украшенному флажками и цветны¬ми лампочками, которые уже приготовились радостно загореться, как только стемнеет, и из ярких огоньков сложить гостеприимные слова: «Добро пожаловать».
Когда мыши уже перебирались через клумбу, алев¬шую жесткими осенними астрами, в ворота зоопарка вошел милиционер Анатолий Иванович.
Мыши не обратили на него ни малейшего внима¬ния, а милиционер Анатолий Иванович в свою оче¬редь тоже их не заметил. Правда, ему показалось не¬сколько странным, что в такой безветренный день го¬ловки астр на клумбе ни с того ни с сего раскачива¬ются, с бумажным шорохом задевая друг друга.
Но, погруженный в свои мысли, он спокойно про¬шел мимо.
«Ну что я, право,— рассуждал он.— Это все Володь-ка — заразил меня своим беспокойством. Стыдно ска¬зать, какими-то предчувствиями. При моей профес¬сии быть суеверным! Смех, да и только! Да и что мо¬жет случиться? Побег? Невозможно. Да и зачем им убегать? Кража? Абсурд. Значит, все в порядке, все хорошо и благополучно...»
Обезьяны встретили Анатолия Ивановича тревож¬ными криками. Все, сколько их было, попрыгали с ве¬ток, с трапеций, облепили решетку, повисли на ней, выразительно гримасничая, протягивая к нему старче¬ские руки с розовыми ладошками.
Что-то хором заговорили, невразумительно, сбив¬чиво, словно хотели предупредить о чем-то.
— Тоже ведь, человекоподобные,— с уважением сказал Анатолий Иванович и рассмеялся.—Пойду на Галилея взгляну. Такой симпатяга, добряк, умница. Пожалуй, чересчур доверчивый, восторженный, но в этом тоже есть своя прелесть.
Анатолий Иванович обогнул клетки с обезьянами, спокойно   свернул   на   широкую   аллею,   скользнул взглядом по знакомым клеткам и вдруг остановился как громом пораженный... Клетки были пусты. Звери исчезли.
Не было ни серой сморщенной глыбы Галилея, ни золотистого льва. Бесследно пропал ворчливый кроко¬дил. Солнечно и пусто было в клетке пантер.
Милиционер Анатолий Иванович опытным взгля¬дом моментально оглядел замки и железные двери клеток.
Нет, таинственный преступник не оставил никаких следов. Замки были не тронуты, решетки нигде не подпилены, не погнуты.
«Украли зоопарк,—холодея, подумал Анатолий Иванович,—причем самым таинственным образом. Преступник скрылся вместе со всеми зверями. Это же кража века!»
На этот раз милиционер Анатолий Иванович не рассмеялся.

Глава 12
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ ПАДАЕТ В ОБМОРОК.
И ГЛАВНОЕ: ВОЛШЕБНИК АЛЕША СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ

Директор зоопарка Владимир Владимирович ходил у себя в кабинете из угла в угол. Нет, он просто не мог усидеть на месте. Ему хотелось прыгать, танце¬вать, ну, в крайнем случае по-мальчишески переку¬выркнуться через голову.
Он подошел к портретам зверей, висящим на сте¬не, не выдержал, встал на цыпочки и поцеловал фото¬графию льва.
Но ему тут же стало совестно, он даже слегка по¬краснел.
— Право, что за ребячество,—пробормотал он и протер стекло рукавом, так аккуратно и старательно, как будто хотел сказать самому себе, что он только для этого подошел к портрету и встал на цыпочки.
Он заставил себя сесть в кресло.
«Уж скорее бы наступило завтра,— почти с тоской подумал он.—Можно подумать, что время останови¬лось и этому двадцать четвертому сентября так и не будет конца... Хуже того, мне кажется, время идет на¬зад и вместо двадцать пятого наступит двадцать третье. Впрочем, какие глупости...»
Дверь позади него была полуоткрыта. Поэтому он почти ничего не услышал, так, может быть, только скользящий шорох и мелкий частый перестук кро¬шечных лапок.
И все же Владимир Владимирович стремительно обернулся. Он обернулся, да так и застыл, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в ручки кресла.
Он увидел на пороге своего кабинета пять разно¬цветных мышей.
Да, да, они были разноцветными!
«Все. Я сошел с ума»,— подумал Владимир Влади¬мирович, в ужасе взирая на зеленую мышь.
Не будем скрывать, Владимир Владимирович пронзительно завизжал.
К его чести надо сказать, что это был поистине бесстрашный человек.
Слон Галилей, обвив его хоботом, поднимал и уса¬живал к себе на спину. Владимир Владимирович мог, не дрогнув, прикоснуться губами ко лбу льва, как мать к ребенку, чтобы проверить, не поднялась ли у того температура. При этом пульс его оставался совершен¬но спокоен.
Но мыши! Это ужасно. За что? Откуда?
Владимир Владимирович с детства панически, бе¬зумно боялся мышей. Их суетливо-вертлявых движе¬ний, их голых хвостов и холодных лапок.
Владимир Владимирович, взвизгнув еще более пронзительно, бросился в угол. Но эти маленькие раз¬ноцветные чудовища окружили его со всех сторон.
Они вскарабкались на его ботинки, что-то взволно¬ванно пища тонко-скрипучими голосами. Их длинные хвосты перепутались со шнурками его ботинок...
Владимир Владимирович не выдержал и грохнулся в обморок. Он лежал на ковре без движения, без вся¬ких признаков жизни, а мыши устроили у него на жи¬воте короткое деловое совещание.
— ...ышный помощник,— сурово пропищала желтая мышь.
Это значило: «К сожалению, можно даже сказать — к прискорбию, он для нас никудышный помощник».
— Что же делать? — с тревогой пискнули черные мыши.
— Стоило ли сомневаться, что все кончится чем-нибудь в этом роде? — насмешливо проворчала зеле¬ная мышь.
Желтая мышь величественно задумалась. Осталь¬ные мыши, примолкнув, с робкой, почтительной на¬деждой уставились на нее.
— ...дяя   кота,— наконец   после   долгого   раздумья объявила золотисто-желтая мышь.
«Нам придется отправиться на поиски этого зага¬дочного, необъяснимого негодяя кота» — вот что имел в виду бывший лев.
Все мыши согласно закивали головами. Да, они были того же мнения.
— Но все-таки он кот, а мы, так сказать, до неко¬торой степени... не хочу произносить этого слова,— пискнула одна из черных мышей и, застыдившись, умолкла.
Глаза желтой мыши засверкали неукротимой отва¬гой. Тонкие волосики вздыбились на шее реденьким воротничком.
Было ясно, что в этом маленьком хрупком сущест¬ве с мягкими круглыми ушами бьется бесстрашное сердце царя зверей.
— Все равно я чувствую в себе смелость слона! — пискнула серая мышь и, отвернувшись, добавила совсем тихо, со скорбным вздохом: — Несмотря на та¬кую потерю веса...
— Вперед! — скомандовала желтая мышь.
Да, это было именно то, что она хотела сказать: не больше и не меньше.
Тихо-тихо стало в кабинете директора.
Да и скажите на милость: кто мог там шуметь, ес¬ли мыши отправились на поиски кота Васьки, а Вла¬димир Владимирович продолжал лежать в глубоком обмороке.
На столе зазвонил новенький белый телефон.
Владимир Владимирович вздрогнул и открыл глаза. Так он полежал некоторое время, слушая терпеливые звонки. Потом осторожно, не поворачивая головы, скосил глаза вправо, влево и увидел, что мышей по¬близости не видно.
Он робко приподнялся, опираясь позади себя рука¬ми о ковер. Пристально оглядел кабинет, стараясь проникнуть взором во все углы, во все глубокие складки занавесок, чтобы убедиться, не прячется ли где-нибудь ужасный мышиный хвост или коварная треугольная мордочка со сверкающими глазами.
Но нигде ничего подобного не было видно, а теле¬фон все звонил и звонил.
Владимир Владимирович, чувствуя отчаянную сла¬бость и головокружение, все-таки поднялся с ковра, снял телефонную трубку и одновременно рухнул в кресло.
— Разноцветные    мыши...— умирающим    голосом простонал он.
— Что с тобой, Володя? — услышал он знакомый
голос.
— Алешка,   это   ты? —почти   закричал   Владимир Владимирович,—Умоляю:   только   не   клади   трубку! Слышишь? Не клади трубку. Ты звонишь из дома?
— Да не волнуйся ты,— сказал волшебник Алеша, не на шутку обеспокоенный,—Да, из дома. А что слу¬чилось?
— Так слушай меня, Алеша, милый...— нервно огля¬дываясь, быстро заговорил Владимир Владимирович.
— Ты только в трубку говори, а то я ничего не раз¬бираю.
— Хорошо, хорошо. Так лучше? — Владимир Вла¬димирович опять нервно оглянулся.—Конечно, я по-прежнему убежден, что я был прав...
— Не понимаю, о чем ты? — в недоумении спросил волшебник Алеша.
— Я понимаю, что волшебства, в общем, в целом, так сказать, как явления не существует, потому что это никому не нужно и просто невозможно,— сбивчи¬во пробовал объяснить Владимир Владимирович,— я в этом убежден. Но я должен тебе сказать, не могу от тебя скрыть, что я только что видел у себя в кабинете разноцветных мышей.
— Не может быть! — искренне удивился волшебник Алеша.
— Это ты-то говоришь «Не может быть!» — с го¬речью воскликнул Владимир Владимирович.— Ты! Что же тогда скажут другие? Да они меня просто на смех поднимут. Я надеялся, что хоть ты меня поймешь.
— Постой-постой...— волшебник  Алеша  задумчиво потер ухо телефонной трубкой.— Если ты серьезно, то это уже пахнет волшебством.
— Волшебство у меня в кабинете? Алеша, прости, это невозможно.
— Боюсь, что возможно. Знаешь, что я тебе пред¬ложу? Давай-ка я соберусь и сейчас к тебе подъеду. Ты мне все спокойненько, не торопясь расскажешь. Может быть, вспомнишь еще какие-нибудь подробно¬сти. И мы вместе попробуем во всем разобраться.
— Правда, Алеша? — обрадовался директор зоопар¬ка.— Тогда умоляю, приезжай поскорей. Увидишь так¬си — хватай!..
Волшебник Алеша положил трубку и глубоко заду¬мался.
Не проще ли всего прибегнуть к помощи джинна? Ведь только прикажи ему, и разноцветные мыши мгновенно возникнут на ладони джинна, огромной, широкой и потрескавшейся, как древняя могильная плита.
Но характер!
Помочь-то он, конечно, поможет, мышей раздобу¬дет. Но тут же начнутся попреки, капризы, стоны,  «жгучая скорбь» и все прочее. Джинн, конечно, не¬пременно скажет, что волшебник Алеша решил бросить свою профессию и стать врачом с румяны¬ми щеками.
Но совсем исключить джинна из игры?
Эти загадочные разноцветные мыши... Есть все-та¬ки что-то необъяснимое и странное в их появлении. Если это волшебство, то кому же из волшебников придет в голову окрашивать мышей в разные цвета? Нет, тут что-то не то.
— Возьму-ка я все же моего голубчика с собой. Так, на всякий случай. Как вы считаете? О, несомнен¬но! Хотя, конечно, постараюсь обойтись без его по¬мощи,— решил наконец волшебник Алеша.
Он снял с полки голубой термос, прихлопнул ла¬донью крышку, чтобы она как-нибудь ненароком не открылась по дороге, и сунул термос в свой старый, видавший виды портфель.
Волшебник Алеша аккуратно застегнул оба замоч¬ка, но сколько он ни старался, белая крышка термоса все равно высовывалась сбоку.
Уже выйдя на лестницу, волшебник Алеша огля¬нулся и с сомнением посмотрел на клетчатый плед, который он повесил вместо исчезнувшей двери.
Сквозняк перебирал его бахрому, и она шевели¬лась, как бесчисленные пальцы.
«Несомненно, здесь по лестнице бегает еще мно¬жество любопытных носов. То есть не носов, конечно, а обладателей любопытных носов, которые любят их совать куда не следует. Я имею в виду собак, кошек, девчонок и, уж несомненно, в первую очередь мальчи¬шек—подумал волшебник Алеша,—Пожалуй, крайне неосмотрительно, даже легкомысленно оставлять вот так, без присмотра волшебные книги».
И волшебник Алеша, уже спускаясь по лестнице, наскоро проговорил:
Это много или мало?
Ты не плед, не одеяло,
Ты не птица, ты не зверь,
Ты отныне просто дверь!
Он даже не оглянулся. Он и без того знал, что в этот миг произошло за его спиной. Его старенький шерстя¬ной плед мгновенно превратился в массивную дубовую дверь, обитую клетчатой клеенкой с бахромой.

Глава 13
РАЗГОВОР НА СКАМЕЙКЕ В ПАРКЕ.
И ГЛАВНОЕ:
ВАСЯ ВЕРТУШИНКИН УДИВЛЯЕТСЯ, КАК ЭТО ОН РАНЬШЕ ОБО ВСЕМ НЕ ДОГАДАЛСЯ

Полосатый кот быстро разыскал доску, которая де¬ржалась на одном гвозде. То ли ему волшебство по¬могло, то ли просто кошачий нюх, сказать трудно.
— Прыгайте,   дяденька   волшебник,—сказал   Вася Вертушинкин.
Он отвел доску в сторону, и волшебник Алеша лег¬ко проскочил в щель. Вася Вертушинкин полез вслед за ним, но зацепился за гвоздь рукавом. Куртка про¬тивно затрещала, на плече повис треугольный язычок. А, все равно теперь!..
Вася решил идти пешком через парк. Ехать с вол¬шебником Алешей на троллейбусе — нет уж, благода¬рю покорно, да ни за что в жизни!
У первой же скамейки волшебник Алеша замедлил шаг.
У второй он совсем остановился, понюхал гнутую ножку скамейки, с тоской повел глазами на воробья, который серым кулечком на тонких лапках бодро прыгал по дорожке.
— Вот, лапу натер...—капризным голосом протянул волшебник Алеша.—И вообще устал. С утра на ногах, ни минуты покоя, стараешься изо всех сил — и никакой тебе благодарности. А ведь все хочешь как лучше...
— Давайте посидим,—согласился Вася и невольно вздохнул.
Идти домой ему тоже не хотелось. Ведь во дворе ни¬чего не стоило встретить Катю или Сашку Междупро¬чим. Или еще кого-нибудь из ребят. Можете не сомне¬ваться, уже все всё знают. Сашка молчать не будет, не из таких. Будьте уверены — раззвонил по всему двору. А Петька в другом доме живет. Значит, на оба двора позор.
Вася Вертушинкин опустился на скамейку. Волшеб¬ник Алеша пристроился рядышком. Уселся, как сидят все коты на свете: обвив хвостом передние лапы.
Негромко прошелестел ветер в старых дубах.
Покачиваясь и ныряя в воздухе, полетели легкими ло¬дочками темные листья. Они падали со всех сторон. Вася и волшебник Алеша сидели внутри этого шепота, сухого шороха, а листья все кружились и падали вокруг них.
Волшебник Алеша, словно нехотя, поддел лапой коричневый поджаристый лист, столкнул его со ска¬мейки. Наклонил голову набок, с интересом просле¬дил за его плавным полетом.
«С листиками играет,—раздраженно подумал Вася Вертушинкин,— тоже нашел время... Хотя чего ему? Вер¬нется домой, засядет свои волшебные книги читать...»
А он, Вася Вертушинкин, что же он теперь будет делать? Ничем ему не помог волшебник Алеша, ни¬чем. Только наобещал, наговорил с три короба. И все.
— Выходит, вы просто... нахвастали,— не выдержал Вася Вертушинкин.
Волшебник Алеша вздрогнул. Из глаз его брызнули колючие зеленые лучи.
— Нахвастал,   говоришь? — негромко   переспросил он.— Так, значит, нахвастал...
Вася Вертушинкин немного смутился. Но ведь он правду говорит, сущую правду.
— Так уж получается,— упрямо повторил Вася Вер¬тушинкин.— Извините, хвастун вы.
— Хвастун? — воскликнул волшебник Алеша.—Хо¬рошенькое дело! А в кого я такой хвастун, ты поду¬мал? В тебя!!! Кто меня нарисовал? Ты!!!
Вася Вертушинкин вне себя от изумления уставил¬ся на волшебника Алешу. То есть не на волшебника Алешу, а на полосатого кота, то есть...
— Так вы... Так ты...—заикаясь, с трудом прогово¬рил Вася Вертушинкин.
Ну да. Точно. Как он только сразу не догадался? Вот и ухо —кончик словно в воздухе расплывается. Это он его резинкой стер... И одна полоска на спине размытая. Это он воду пролил...
— Так это, выходит, ты?
- Я.
-Ты?!
— Я. Ты меня нарисовал, а волшебник Алеша ожи¬вил.
— Васька! Дружище!
Вася Вертушинкин сгреб кота Ваську в объятия.
Он даже на какое-то время забыл о всех невзгодах, свалившихся на него в это утро.
Забавно все-таки получилось, а? Ничего не ска¬жешь. Вы только подумайте: сидит себе его рисунок у него на коленях, живой, теплый, растроганно мурлы¬чет, трется мордой о подбородок. Кончики лап сырые: озябли, наверно, земля-то уже холодная.
— Васька, постой, что же это получается? — спро¬сил Вася Вертушинкин, понемногу приходя в себя.— А звери? Или это мне приснилось, что ты их в мы¬шей превратил?
— Отчего же? — кот Васька с горделивым видом поднял голову.—Я такое заклинание знаю. Я ведь те¬перь самый-самый-самый...
— А обратно не можешь?
— Очень надо,— кот Васька надменно фыркнул в усы.—Я только одно заклинание знаю. А чего? Мне хватает.  Все равно я самый-самый-самый  главный волшебник на всем белом свете.
— Ну и хвастун ты! —невольно вырвалось у Васи Вертушинкина.
Глаза кота Васьки сверкнули холодным игольча¬тым блеском. Из бархатных лап на миг показались кривые острые когти, которые Вася Вертушинкин не поленился ему нарисовать.
Кот Васька потянулся, надменно зевнул и соскочил с Васиных коленей.
— Что, не нравится? — прищурившись, проговорил он.— Выходит, тебе одному хвастать можно? А другие пусть и рта не открывают? Так по-твоему?
Вася Вертушинкин ничего ему не ответил. Да и что он мог ему сказать?
Сухой лист зацепился за его плечо, шурша, скольз¬нул вниз по рукаву. Осень. И листья будут падать, па¬дать до тех пор, пока не укроют всю землю...
Вася Вертушинкин глубоко вздохнул. Он встал со скамейки с таким трудом, что даже подумал: может, он постарел, пока сидел тут на скамейке, или просто земное притяжение увеличилось?
— Ну ладно, собирайся,— негромко сказал он.— По¬шли к волшебнику Алеше. Чего уж тут...
Вся шерсть на коте Ваське моментально встала
дыбом.
— Хорошенькое дело! — прошипел он.—Конечно, я всего-навсего  нарисованный  кот, но  и  мне дорога свобода. Соображаешь, что говоришь? Ведь волшеб¬ник Алеша меня сразу же туда... назад, в рамочку!
— А мне, думаешь, хочется к нему идти? —с тоской сказал Вася Вертушинкин.—А надо. Не бойся, я сразу скажу, что ты не виноват, что ты это только для меня...
— Ха-ха! Будет он разбираться, кто виноват! Тебе-то что. Тебя-то в рамочку не посадят.
— Погоди, а как же звери? — вдруг сообразил Вася Вертушинкин. Он все время был занят одним собой, своим невезением, своими горестями и только тут подумал о зверях,— Постой, им что же, навсегда мы¬шами оставаться, по-твоему? А какой же зоопарк без хищников? Эй, ты куда?
Кот Васька медленно и плавно слез со скамейки, да¬же не слез, а словно пролился на землю большой поло¬сатой каплей. Не оглядываясь, пошел по дорожке.
— Стой! Стой! — крикнул Вася Вертушинкин.
Но кот Васька будто не слышал его. Он уходил все дальше и дальше, гибко и мягко переступая лапами, обходя кучи опавших листьев.
И, лишь дойдя до поворота, он оглянулся, с глубо¬ким укором посмотрел на Васю Вертушинкина и ска¬зал, даже как будто не Васе, а самому себе:
— Вот так-то! Постигай законы жизни, кот Васька. Из-за каких-то посторонних хищников лучший друг готов загнать тебя в рамочку. Виси всю жизнь на гвоздике, кот Васька! Вот так-то!

Глава 14
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ ПОЛУЧАЕТ УЖАСНОЕ ИЗВЕСТИЕ.
И ГЛАВНОЕ:
ВОЛШЕБНИК АЛЕША В ПЕРВЫЙ РАЗ В ЖИЗНИ НЕ ЗНАЕТ, ЧТО ЕМУ ДЕЛАТЬ

Волшебник Алеша вышел из дома и тут же увидел такси.
Зеленый огонек показался ему на этот раз удиви¬тельно милым и приветливым.
Волшебник Алеша с криком «Такси! Такси!» бро¬сился на середину улицы, ступив при этом левой но¬гой в лужу, отчего левый ботинок, словно лодка, черп¬нувшая бортом, наполнился водой.
Но он так торопился и был настолько взволнован, что даже не заметил этого.
Волшебник Алеша предусмотрительно уселся на заднем сиденье такси и тут же начал успокоительно похлопывать ладонью по портфелю и ласково погла¬живать крышку термоса.
Дело в том, что джинн терпеть не мог ездить в такси. Он тут же начинал плаксиво жаловаться, что от запаха бензина его тошнит и укачивает. Не успе¬вал шофер отъехать от дома, как он тут же прини¬мался громко проклинать это бессердечное чудовище на четырех вращающихся лапах.
Водители с тревогой косились на портфель, изры-гающий проклятья.
Из-за этого часто случались всевозможные недора¬зумения.
Вот совсем недавно, да что там, ровно неделю на¬зад, волшебник Алеша куда-то торопился и вызвал по телефону такси. Едва машина тронулась, джинн завел
свою песню:
«О жестокое чудовище! Вместо сердца у тебя сту¬чит счетчик! Ты только и умеешь, что выманивать деньги у моего повелителя. О безжалостный зверь, дышащий бензином!»
Водитель, к несчастью, попался на редкость нерв¬ный и впечатлительный. Не проехав и двух кварталов, он так разволновался, что пересек площадь прямо на
красный свет.
«Я не виноват. У него портфель ругается»,— попро¬бовал он объяснить остановившему его молодому ми¬лиционеру.
«О птица Рух! Схвати это чудовище, которое меня так безбожно трясет и подкидывает, и низвергни его в бездонную пропасть!» — отчаянно завывал джинн из
портфеля.
«Магнитофон?» — строго спросил милиционер.
 «Джинн»,— как всегда в подобных случаях, по-детски краснея, ответил волшебник Алеша.
Милиционер четко козырнул и посоветовал водите¬лю ехать с минимальной скоростью.
Но на этот раз джинн вел себя на удивление тихо и примерно.
Он только время от времени еле слышно горестно вздыхал, иногда тихо шуршал, словно перелистывая страницы старинной книги.
Так что можно сказать, на этот раз они доехали благополучно, без всяких приключений.
Между тем директор зоопарка Владимир Владими¬рович, вне себя от нетерпения, ждал своего друга вол¬шебника Алешу.
Он ходил по пушистому ковру, то ступая только по темным квадратам, то по светлым, часто вздрагивая и с беспокойством вглядываясь в темные углы, где ему все время мерещилось нечто серое, юркое, с длинным ужасным хвостом.
Поэтому, услышав чьи-то быстрые шаги в коридо¬ре, он с радостью и облегчением вскрикнул: «Алешка, входи! Да входи же скорее!»
Но в кабинет вошел не волшебник Алеша, а мили¬ционер Толик.
Друзья мои, вы бы его просто не узнали, честное слово! Куда девалось его извечное веселье и неизмен¬ная улыбка?
Он был серьезен. Более того, мрачен. И этого ма¬ло. Он был чем-то явно удручен и озабочен. Между бровей у него залегла глубокая суровая складка.
Flo Владимир Владимирович был так занят, так поглощен одной-единственной мыслью о разноцвет¬ных мышах, что не обратил на это никакого внима¬ния.
— А, это ты...—разочарованно протянул он и опу¬стился в кресло.
— Понимаешь, на вверенной мне территории со¬вершена загадочная кража,—негромко сказал Анато¬лий Иванович, пристально глядя на своего друга.
— А? Кража, говоришь? — равнодушно переспросил Владимир Владимирович.—Честное слово, мне сейчас не дО этого. Ну что там могло случиться, Толик? Украли скамейку?
— Хуже,—все  так же  пристально  глядя  на него, сказал Анатолий Иванович.
— Что ты пристаешь ко мне со всякими пустяка¬ми! Ну что? Ларек с мороженым?
— Хуже,— снова повторил Анатолий Иванович.
— Но что же в таком случае?.. Неужели...— начиная волноваться, воскликнул Владимир Владимирович.
— Еще хуже,—все больше хмурясь, сказал милици¬онер Анатолий Иванович.
— Умоляю тебя, Толик! Ты меня пугаешь! Скажи наконец!..—вскакивая, закричал Владимир Владими¬рович.
— Бога ради, не волнуйся,— милиционер Толик по¬ложил руку ему на плечо.—Это только в первый мо¬мент кажется таким страшным. А потом, поверь мне, как всегда, все наладится, образуется...
Владимир Владимирович молча смотрел на него округлившимися от ужаса глазами.
— Понимаешь, украли хищников,— наконец неохот¬но сказал милиционер Толик.
— Украли зоопарк!..— Владимир Владимирович по¬бледнел и рухнул в кресло.
И хотя кресло было совсем новеньким, но все-таки все его четыре ножки при этом жалобно хрустнули.
— Что?! Украли зоопарк?! — воскликнул волшебник Алеша, входя в этот момент в кабинет. Он подбежал к Владимиру Владимировичу.— Тебе плохо? Воды?
Но Владимир Владимирович только безнадежно махнул рукой. Он тяжело облокотился о стол, обхва¬тил бледный лоб ладонью.
— Клетки на месте, замки целы, зверей нет,—про¬шептал на ухо волшебнику Алеше Анатолий Ивано¬вич.— Невероятно!
Да, это было невероятно. Оба друга молча, с сочувст¬вием и пониманием посмотрели на Владимира В;*ади-мировича. Кто, как не они, отлично знали, с каким страстным нетерпением ждал он этого дня. И вот...
«Сопоставим все невероятное,— лихорадочно думал между тем волшебник Алеша. — Оживление кота... О, эти подозрительные отпечатки лап на волшебной книге! Потом исчезновение двери... Да-да, загадочное и непостижимое. И наконец, разноцветные мыши. Почему именно мыши? Неужели это просто случай¬ность? Кот и мыши. Нет ли тут какой-нибудь скрытой закономерности? И наконец, исчезновение зверей... Возможно, это звенья одной и той же волшебной це¬пи. Конечно, это только предположение, только сме¬лая гипотеза, Но...»
— Володька! — вдруг   воскликнул   милиционер   То-лик.
Он наклонился, с пристальным вниманием разгля¬дывая чьи-то коричневые подсыхающие следы на пу¬шистом ковре.
— Постой-постой! Отпечаток ботинка! Совершенно очевидно, вне сомнений, у тебя в кабинете сегодня был одноногий человек. Кто это?
— Это я,— смущенно, но вместе с тем с некоторой досадой сказал волшебник Алеша.—Извини, Володя, это, как всегда, моя рассеянность. Я наследил тут у тебя на ковре одной ногой, потому что я сегодня именно одной ногой угодил в глубокую лужу. Но это совершенно не важно. А важно совсем другое. Дело в том, друзья мои, мне кажется, я близок к разгадке этой необыкновенной тайны. А именно: я предпола¬гаю, что во всем случившемся виноват мой ученик!
Две пары изумленных глаз уставились на волшебника Алешу. Оба они — и директор зоопарка и Анатолий Иванович — не понимали ничего, совершенно ничего.
В лице Анатолия Ивановича мелькнул даже какой-то испуг. Возможно, в этот миг он подумал, уж не заболел ли его друг волшебник Алеша. Он даже под¬нял руку, словно желая потрогать его лоб и прове¬рить, нет ли у него высокой температуры.
— Я почти уверен, да нет, я совершенно уверен,— волнуясь, продолжал волшебник Алеша,—что все это натворил мой ученик кот Васька. Я думаю, это он превратил в разноцветных мышей твоих зверей. Как вы считаете? О, несомненно!..
Директор зоопарка вскочил с кресла и бросился к волшебнику Алеше. Надежда засветилась в его глазах.
— Алеша,   миленький,  умоляю,—дрожащим   голо¬сом проговорил он,—Ты у нас такой первоклассный волшебник.  К тому  же ты  Повелитель Волшебных Ключей. Преврати этих любимых мышей обратно в моих ужасных зверей... То есть я хочу сказать, превра¬ти моих любимых зверей обратно в этих ужасных мышей... Словом, я хочу сказать... Ну, ты понимаешь, что я имел в виду...
Волшебник Алеша глубоко вздохнул. Делать нечего, дальше скрывать правду было невозможно.
— Понимаешь, Володя,— смущенно признался он,— их может расколдовать только тот, кто их заколдовал. Некоторые  считают,  что  мы,  волшебники,  плывем, так сказать, Без руля и без ветрил. Делаем что хотим. Ничего подобного. Волшебство — это как математика. Оно подчиняется строгим законам, железным прави¬лам, своей логике... И главное...
Но Владимир Владимирович не дал ему закончить. Он нетерпеливо перебил его:
— Тогда сейчас же разыщи это чудовище, этого убийцу, этого ужасного... как его там... кота Ваську!
— А вот это — пожалуйста! — с торжеством сказал волшебник Алеша.
Что ж, довольно играть в прятки. Пусть они увидят волшебство во всей его красе, силе и могуществе. И ничего, если вылетят пробки, погаснет электричество. Пусть, пусть потолок слегка закоптится, комната на¬полнится дымом и величественный джинн вырастет до самого потолка. Даже если ковер будет прожжен в нескольких местах — все равно истина дороже!
А как он будет торжествовать, когда в мгновение ока на темной ладони джинна, возникнув неизвестно откуда, появится злополучный плут и бездельник кот Васька.
Да, любопытно, какие лица будут при этом у его друзей!
Слегка дрожащими руками, подергав непослушный замок, который, конечно, заело в самый что ни на есть неподходящий момент, волшебник Алеша извлек наконец из портфеля голубой термос. Он с гордостью поставил его на стол между новыми телефонами.
— Джинн...— разочарованно     протянул    Владимир Владимирович,— а я-то думал...
Волшебник Алеша с трудом сдержался, чтобы не от¬ветить ему какой-нибудь резкостью. Но ничего, через несколько мгновений... Нет, пусть они сами убедятся...
— Прости, Алеша,— осторожно коснулся его локтя Анатолий Иванович.— Я просто так, к слову. Разреше¬ние на джинна у тебя имеется?
— Имеется, имеется,—уже не сдерживая раздраже¬ния,   огрызнулся   волшебник  Алеша,—есть   справка. Все как полагается. Он у меня зарегистрирован.
Нет, это уже переходит все границы! Зато эффект будет тем грандиозней...
Звенящим от волнения голосом и потому чуть слишком громко, виня себя за самолюбивое волне¬ние, волшебник Алеша произнес:
Джинн, яви свою мне верность
И покинь сейчас же термос!..
Волшебник Алеша отвинтил крышку, вытянул пробку, на всякий случай сделал шаг в сторону...
Но вместо привычного грохота, свиста и треска раздалось только: «Пшик!» — словно открыли бутылку лимонада. Ни клубов дыма, ни ослепительных снопов искр — ничего.
Волшебник Алеша в полной растерянности загля¬нул в термос, наклонил его... И в тот же миг из тер¬моса выскочила серая мышь в полосатой чалме, чу¬дом угнездившейся между маленькими круглыми ушами. Она кругами и восьмерками юрко и суетливо забегала по столу между телефонами.
— Что прикажешь, о повелитель? — пискнула она слабым голоском.
— Мышь! — смертельно бледнея, прошептал дирек¬тор зоопарка.
Он пошатнулся. Если бы его вовремя не подхватил милиционер Анатолий Иванович, он бы, наверное, опять грохнулся на ковер.
Волшебник Алеша мгновенно обо всем догадался. Он бережно взял мышь, посадил ее на ладонь, ласково погладил одним пальцем по спинке, поправил съе¬хавшую набок чалму.
Ах, Васька, Васька! Едва ли он сам мог понять, что он натворил.
Но самое скверное, что могущественный джинн потерял теперь всю свою волшебную силу и рассчи¬тывать на него больше не приходилось.
А кот, глупый, легкомысленный кот, вооруженный к тому же опаснейшим заклинанием, бегает сейчас где-то по городу, на свободе и мало ли что еще мо¬жет натворить. И попробуй его теперь разыщи в большом шумном городе...
— Неслыханное   оскорбление!   Ничтожный   кот! — возмущенно пищала мышь.
Волшебник Алеша, став спиной к директору зоо¬парка, осторожно опустил мышь в горлышко термоса и тщательно завинтил белую крышку.
— Это так, к делу не относится, конечно...— просто¬нал Владимир Владимирович,—но не лучше ли тебе, Алеша, все-таки выбрать себе какую-нибудь другую
профессию...
Волшебник Алеша скрепился и промолчал. Да и что  он мог возразить?  Он был просто ошеломлен всем случившимся. И главное, он совершенно не знал, что можно предпринять в этом поистине безвы¬ходном положении. Да, такое с ним случилось первый раз в жизни!
Все трое друзей погрузились в тяжкое, мучительное раздумье. Владимир Владимирович сидел, грузно опершись о стол, в отчаянии обхватив голову руками. Волшебник Алеша ходил по ковру, рассеянно посту¬кивая себя пальцами по губам.
— Вот что, друзья мои,— наконец прервал гнетущее молчание Анатолий Иванович и в первый раз за все это время улыбнулся. От его улыбки у всех стало как-то по¬легче на душе, а у Владимира Владимировича на блед¬ных щеках проступил слабый румянец.— Если не помог¬ло волшебство — поможет милиция.  Объявим розыск этого кота, всех поставим на ноги, и вы увидите...
— Толик,   умоляю...— только   и   сказал   Владимир Владимирович.
Анатолий Иванович быстро набрал короткий но¬мер. Правда, ему пришлось несколько раз терпеливо повторить дежурному, что опаснейший преступник — всего-навсего кот. То есть, конечно, не совсем обыч¬ный кот...
— Особые приметы? — негромко спросил он у вол¬шебника Алеши.
— Особые приметы? Ах да...—волшебник Алеша очнулся от своих невеселых мыслей.— Левое ухо под¬терто резинкой, одна полоска смазана...
Анатолий Иванович закончил разговор и повернул¬ся к своим друзьям.
— Теперь остается только ждать,— вздохнул он.
— Ждать?! — воскликнул Владимир Владимирович.— О чем ты говоришь? Мои бедные беззащитные хищни¬ки будут бегать по городу, одинокие, беспомощные, а я буду ждать? Нет, давайте и мы отправимся на поиски. Только, пожалуйста, Алеша, не оставляй у меня в каби¬нете этого... серого с хвостом... в термосе...
Волшебник Алеша молча закусил губу. Он осто¬рожно засунул термос в портфель, поймав тревожный взгляд Владимира Владимировича, громко щелкнул замком.

Глава 15
ОДНОЙ СОБАКОЙ В ГОРОДЕ СТАНОВИТСЯ МЕНЬШЕ.
И ГЛАВНОЕ: НЕВЕРОЯТНОЕ СООБЩЕНИЕ ПО РАДИО

Между тем кот Васька, оставшись один, забрался на кучу сухих листьев. Устроившись, чтоб ему было удобно, и каждой лапе было удобно, и животу, и хво¬сту, он решил полежать, все не спеша обдумать и ре¬шить, что делать дальше.
Листья под ним, уминаясь, приятно похрустывали, словно тонкие сухарики, солнце ласково грело с одно¬го бока, пахло осенью.
«Ах, как было бы хорошо, если бы мой пушистый Вертушинкин лежал сейчас рядом со мной,—сам се¬бе сказал кот Васька.—Я просто уверен, что мой Вася Вертушинкин умеет лучше всех на свете лежать на сухих листьях. Понимает в этом толк. Но ничего не поделаешь! Я сделал все, что мог, совесть моя чиста. Он сам предал нашу дружбу, предложив мне отпра¬виться назад к волшебнику Алеше, иначе говоря, пря¬миком в рамочку. Что ж! Как говорится, кому молоч¬ко, а кому пустое блюдечко! Теперь я без него пойду по дороге жизни, гордый и одинокий нарисованный кот!»
Кот Васька угрелся и сам не заметил, как задре¬мал.
Ему приснился двор, безлунная ночь и кошка Мурка.
Кошка -Мурка ходила по двору и держала в лапе яркий желтый фонарик. Золотистая шерсть ее, напол¬ненная светом, казалась воздушной, прозрачной. Она задумчиво и лукаво улыбалась, прогуливаясь по двору между темными спящими гаражами...
«Как же я подойду к ней? —с тоской подумал кот Васька,—Ведь у меня нет такого фонарика. Нет, ни¬как нельзя подойти».
Тут, к его огорчению, из-под кучи бревен вылез старый печальный жук. В тонкой, как волосок, лапке он держал совсем маленький зеленый фонарик.
Они степенно, не спеша пошли рядышком по ас¬фальтовой дорожке. Старый жук с трудом удерживал фонарик тонкой лапкой, и зеленый свет, мигая, отра¬жался в его полированных жестких крыльях.
— Может быть, так... Может быть, так... А может быть, смею сказать, совсем иначе...—мудро качая го¬ловой, говорил старый жук кошке Мурке.
«Ну почему, почему мой Вася Вертушинкин поле¬нился нарисовать хоть какой-нибудь фонарик?..—тер¬зался кот Васька.— Как же я теперь?..»
Он громко мяукнул от обиды и проснулся.
«К чему бы такой сон? — недовольно сморщив нос, задумался кот Васька.— Впрочем, я нарисованный, значит, и сны у меня тоже нарисованные. А кто в наши дни верит нарисованным снам? Разве что ста¬рые кошки, которые и мышь разглядеть не могут... Э, всем известно, что нарисованные сны не сбываются! Однако что же я унываю? Я молод, красив, талантлив и совершенно свободен. Надо оглядеться, поближе познакомиться с жизнью. Вот поистине пушистая мысль! Как говорится, мир посмотреть и себя пока¬зать. Все еще будет у меня мур-мур!»
Кот Васька побежал по дорожке к выходу из парка.
Но, друзья мои, одно дело висеть в рамочке на сте¬не, совсем другое дело одному разгуливать по городу.
Улица обрушилась на него движением, шумом, су¬етой.
Мимо него быстро шагало, стуча каблуками, мно¬жество ног.
Солнце отражалось в стеклах машин, в широких витринах. Тут бы зажмуриться, но зажмуриться кот Васька все-таки опасался. Зазеваешься и как раз уго¬дишь в чьи-нибудь цепкие руки.
Неутомимо вращались колеса машин, и от этого в голове начинало тоже что-то вращаться. Все вокруг двигалось, дышало бензином, разговаривало, смея¬лось, трепетало на ветру.
Кот Васька свернул в переулок. Тут машин было меньше и люди шли как-то помедленнее.
Но теперь, как назло, пустой живот завел зауныв¬ную голодную песенку. Да, есть хотелось отчаянно.
Кот Васька вспомнил, как он вылизывал банку со сгущенным молоком, а уши его прилипали к сладким краям банки.
Ничего не скажешь, это было прекрасно! Но есть на свете кое-что куда более заманчивое и притяга¬тельное, чем сгущенное молоко!
Что он, право, растерялся, как малый котенок! За¬был, что он знает самое-самое что ни на есть главное заклинание на свете...
В этот момент его чуткий нос уловил тревожный, мож¬но даже сказать — опасный запах. Кот Васька остановился.
Он увидел на углу переулка здоровенного золоти¬стого бульдога, гладкого, словно отполированного до блеска, с коротким обрубленным хвостом.
Бульдог пристально смотрел на него надменными, ледяными глазами.
Кот Васька попятился и прижался к стене за водо¬сточной трубой.
«Что ж, пора, пора выполнять намеченный план,— решил кот Васька.— Кончать с этими так называемы¬ми собаками...»
Рядом на тротуаре играла в классики хозяйка буль¬дога в ярко-алой вязаной шапочке.
Она прыгала на одной ножке, и вместе с ней пры¬гал и играл в классики красный помпон на ее шапоч¬ке. Замечательный помпон! Если его оторвать и бро¬сить на пол, а потом подкинуть лапкой, чтоб он пока¬тился под стул или кресло, с ним можно очень непло¬хо провести время...
Но сейчас коту Ваське было не до этого.
Не спуская глаз с ничего не подозревающего буль¬дога, кот Васька быстро прошептал:
Великан или малыш,
Ты рычишь или молчишь,
Ты стоишь или бежишь,
Превращайся сразу в мышь!
Все произошло, как он и ожидал. Бульдог мгновен¬но исчез. А там, где он только что стоял, в полной растерянности замерла, прижавшись к асфальту, золотисто-желтая мышь с коротким обрубленным хвостом.
Кот Васька почувствовал, что у него на спине вы¬росли крылья.
-Не убежишь! - злорадно усмехнулся Васька и взлетел в воздух.
Но мышь и не думала бежать. Оскалив зубы похо¬жие на кончики маленьких часовых стрелок, 'мышь тонким голосом отчаянно залаяла и затявкала.
И тут кот Васька сплоховал. Взяла-таки верх ко¬шачья натура. Что ни говорите, пусть еле слышно, пусть мышиным голосом, но все же мышь залаяла. А кот Васька не мог этого выдержать.
Поджилки у него затряслись. Он невольно отпря¬нул назад, хотя хорошо понимал, что это всего-навсе¬го бывший бульдог. Бульдог, так сказать, в прошлом, которого и бульдогом-то теперь даже не назовешь.
И все-таки эти мгновения позорной растерянности и сомнения погубили все дело.
Васька и оглянуться не успел, как дрянная мышь скрылась за дверью ближайшего подъезда. Обед убежал.
Кот Васька от досады скрипнул зубами.
Хорошо еще, что хозяйка бульдога ничего не заме¬тила. Вместе со своим симпатичным помпоном она беспечно все прыгала и прыгала на одной ножке.
Ну, ладно, делать нечего. Сейчас он превратит в мышь этот пожелтевший куст или, пожалуй, водо¬сточную трубу.
И все-таки... кот Васька не мог скрыть разочарова¬ния. Съесть мышь, неповторимо пахнущую бульдогом! Вот это, скажу вам, было бы первое, второе и третье. Но пообедать мышью с привкусом железа или увяд¬шей листвы!.. Нет, и не спорьте, это совсем не то, совсем не то...
Кот Васька оглянулся: нет ли поблизости чего-ни¬будь такого обаятельного, мясного-молочного, а мо¬жет быть, даже умеющего рычать и лаять. Уж второй раз он не поддастся позорной растерянности!
И в этот миг он услышал откуда-то сверху громкий взволнованный голос:
«Внимание! Внимание! Передаем экстренное сооб¬щение!»
Интересно, кто это говорит? Кот Васька насторо¬жился, поднял голову.
А, радио! Кто-то вынес транзистор на балкон, да еще включил погромче.
«Внимание! Внимание! Город в опасности!»
Это уже слышалось откуда-то сзади. Кот Васька стремительно обернулся. По тротуару шагали двое мальчишек. У одного в руке был черный транзистор.
— Петька! Слышишь? Город в опасности! — радост¬но воскликнул один из мальчишек.
Кот Васька хотел было идти дальше по своим де¬лам, но вокруг мальчиков тут же собралась большая толпа, перегородив весь тротуар.
Послышались возбужденные голоса:
— Тише! Тише!
— Это почему тише? Громче! Громче!
— Да нет, это вы потише, а радио пусть погромче!
— Дайте послушать, помолчите, Бога ради!
— Да вы сами громче всех кричите!
— Тише! Тише!
— Громче! Громче!
Для кота Васьки не составило труда подойти со¬всем близко.
Сначала он пристроился около чьих-то блестящих зе¬леных ботиков. Но от них остро и резко пахло резиной.
Он нашел удобное местечко возле туфелек на вы¬соком каблуке. Прямо над ними покачивалась сумка, из которой торчал аппетитный, словно расклешенный рыбий хвост. Да, его можно было съесть даже без всякого волшебного заклинания!
«По городу бегает опасный преступник — полоса¬тый кот! — продолжал взволнованно говорить дик¬тор.—Все на поиски полосатого кота! Предупрежда¬ем: кот с ног до головы вооружен заклинанием. Уме¬ет все и всех превращать в мышей!»
— Интересно! — изумился  кот  Васька.— Еще  один такой же, как я, кот объявился. Где он только научил¬ся моему заклинанию?.. Однако этот рыбий хвостик вовсе не так плох. Симпатичнейший, надо признать¬ся, хвост. Есть в нем кое-что достойное внимания... Жаль, если он достанется тому, кто не сможет его оценить.
Но то, что кот Васька услышал в следующее мгнове¬ние, заставило его забыть и про симпатичный хвост, и про несимпатичные резиновые ботики. Кот Васька не¬вольно прижал уши и распластался на земле.
«Особые приметы! — громко и четко проговорил диктор.—У преступника левое ухо как бы стерто ре¬зинкой. Одна полоска на спине смазана!»
 «Батюшки! Да ведь это обо мне говорят! Это меня ищут!» — ужаснулся кот Васька.
— Погодите, погодите! — закричал чей-то пронзитель¬ный, словно заостренный на конце голос—Что-то в глазах мелькнуло полосатое! Вот недавно, только что!
Брюки, брюки, полы пальто раздвинулись. Над своей головой кот Васька увидел осколок голубого не¬ба. И тут же его оглушили голоса:
— Это он, он!
— Смотрите, ухо!
— И полоска на спине!
— А я-то чувствовала что-то  возле  ноги теплое, мягкое!
— Держите его! Ловите!..
— Хватайте!..
К коту Ваське со всех сторон потянулись руки с растопыренными пальцами.
Две черные хищные перчатки чуть было не схвати¬ли его за шиворот. Ему даже показалось, что из чер¬ных пальцев высунулись острые когти. Но рук было слишком много. Мальчишеская рука, поцарапанная, измазанная чернилами, рванулась наперерез перчат¬кам, норовя ухватить его за хвост. Руки сталкивались, мешая друг другу.
Кот Васька не стал дожидаться, пока кто-нибудь его схватит. Он скользнул между туфельками на высоком каблуке и зелеными ботиками и понесся по улице, то растягиваясь всем телом, то сводя все лапы вместе.

Глава 16
ТОМИТЕЛЬНОЕ ОЖИДАНИЕ НА ЛЕСТНИЦЕ.
И ГЛАВНОЕ:
ВАСЯ ВЕРТУШИНКИН ТОЖЕ ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ПОИСКИ ОПАСНЕЙШЕГО ПРЕСТУПНИКА

Вас, конечно, интересует, что же делал Вася Вертушинкин, после того как кот Васька, раздосадованный и оскорбленный, покинул его в парке?
Минуточку, минуточку, я все расскажу вам по по¬рядку.
Вася Вертушинкин решил все же отправиться к волшебнику Алеше, хотя, надо признаться, идти к не¬му ох как не хотелось!
«Надо идти к нему, надо,—с тоской твердил себе Вася Вертушинкин, пока троллейбус вез его по знако¬мым улицам.—Пусть он хотя бы мышей обратно в хищников превратит. А потом...»
Вася Вертушинкин сам не знал, что будет потом. Как он встретится с ребятами, с Катей. Он не мог думать об этом. Все как будто обрывалось в темноту, в пропасть...
Вася Вертушинкин бегом пересек свой двор. К сча¬стью, во дворе никого не было. Хоть в этом повезло! Только кошка Мурка, как всегда недовольная и скуча¬ющая, сидела на крыше гаража и грелась в лучах не¬яркого осеннего солнышка.
Вася Вертушинкин нырнул в подъезд и через две ступеньки бросился вверх по лестнице.
Задыхаясь, взлетел он на пятый этаж и остановил¬ся, изумленный.
Дверь! Честное слово, дверь! Да еще похожая на плед, вся в клеточку и даже с бахромой.
Как же ее успели так быстро поставить? Не иначе опять чудеса. Наверное, волшебник Алеша вернулся домой и наколдовал себе новую дверь.
Вася Вертушинкин долго и терпеливо звонил, ждал и снова звонил.
В пустой квартире тоскливо и одиноко раздавался дребезжащий звонок. Будто в передней кто-то ма¬ленький, весь обвешанный колокольчиками, спрыги¬вал на пол и убегал в дальние комнаты, и звон его колокольчиков затихал.
Все ясно. Нет волшебника Алеши. Ушел куда-то. И скажите на милость, ну что ему дома не сидится?
Вася Вертушинкин опустился на ступеньку. Никуда он отсюда не пойдет. Он будет тут сидеть хоть целый день. Хоть всю жизнь. Потому что, можете вы это по¬нять, некуда ему теперь идти!
Ступенька была холодной, и уже через минуту Вася Вертушинкин почувствовал это. И холод этот проби¬рался в него все глубже и глубже, пока ему не показалось, что он сам стал каменный и холодный, как эта ступенька.
Вася Вертушинкин, чтобы хоть немного согреться, обхватил себя руками за плечи, весь сжался, съежился.
Где же волшебник Алеша? Сидит себе, наверно, где-нибудь в гостях, волшебные чаи гоняет. И дела ему нет, что из-за него, может быть, человек погибает...
Впрочем, почему из-за него? Во всем, во всем ви¬новат кот Васька, этот зловредный хвастун и обман¬щик. Ничего толком не умеешь, зачем хвастать?
Впрочем, почему кот Васька виноват?.. Ведь если как следует разобраться...
Потянув за эту нитку, Вася Вертушинкин принялся разматывать весь клубочек.
Наверно, он долго сидел на этой ступеньке, окоче¬нев от тоски и ожидания. Лучи солнца, с трудом про¬никнув сквозь высокое пыльное окно, двигаясь по сте¬не, постепенно пришли к нему и словно свили теплое гнездо у него на коленях.
Со двора послышались громкие голоса ребят. Чис¬тый, словно умытый голосок Катьки. Какими чужими, безжалостно-счастливыми показались они все Васе Вертушинкину.
Вася Вертушинкин встал и начал медленно-мед¬ленно спускаться по лестнице.
На каждой ступеньке ему хотелось остановиться, сесть и не двигаться. Но он упрямо твердил себе: «Надо! Надо! Надо!» — и шаг за шагом спускался вниз.
Он вышел во двор, и в щеку ему ударила сонная мохнатая пчела. Наверно, несла последнюю каплю меда в свой улей.
А посреди двора, освещенные низким осенним солнцем, стояли те, кого он боялся увидеть сейчас больше всего: Катя, Сашка Междупрочим и Петька.
Они что-то горячо и взволнованно обсуждали, а Сашка кричал громче всех, да еще немилосердно пи¬хался локтями, чтобы обратить на себя внимание, чтобы все слушали только его одного.
— Ребята... я все нахвастал...— сказал Вася Верту¬шинкин с таким усилием, что даже сам удивился, до чего же трудно сказать эти короткие слова.
— Знаем, что нахвастал! Ладно, что нахвастал! По¬думаешь,    нахвастал! — завопил    Сашка    Междупро¬чим.—Ты радио слышал?
— Слышал? — повторила Катя.
— Нет,— оторопел Вася Вертушинкин.
Какое еще радио? Он такое сказал ребятам, в та¬ком признался, а они хоть бы что, спрашивают про какое-то там радио... Не дразнят, не смеются...
— А   мы   преступника   ловим,   между   прочим! — словно обрадовался Сашка, что есть человек на свете, который еще ничего не знает.— Вы молчите, я лучше расскажу! Понимаешь, преступник с ног до головы вооружен заклинанием!.. Постой-постой, а ты сегодня какого кота на руках нес? Чудной такой!
— У него еще ушко больное. Я тогда сразу замети¬ла, помнишь? — подсказала Катя.
— Ну и что? — холодея, спросил Вася Вертушин¬кин.— Ой, ребята!..
Он уже начал кое о чем догадываться. Как это ему раньше в голову не пришло? Но нет, нет, быть того не может! Неужели его кот Васька...
— Соображаешь? Он кого хочешь в мышь превра¬тить может! — задыхался Сашка Междупрочим.—Та¬кого натворит... Он ведь кот, и ум у него котиный!
— Котовый! — поправил его Петька.
— Котячий! — тихо сказала Катя.

Глава 17
ПРЕВРАЩЕНИЕ В МЫШЬ ФАНЕРНОГО ЯЩИКА.
И ГЛАВНОЕ: ПОГОНЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Уж не знаю, какой ум был у кота Васьки — «котя¬чий» или все-таки «кошачий», но в этот момент поло¬жение его было поистине ужасным.
За ним гналось по меньшей мере три десятка лю¬дей, а из улочек и переулков выбегали еще какие-то люди, и эта толпа, кричащая: «Держите его!.. Ловите!.. Кис-кис!.. Мур-мур!..» — все росла и росла.
Звонким металлическим горохом, подпрыгивая, ка¬тилась за ним трель милицейского свистка.
Кот Васька длинными скачками несся вперед, не очень-то соображая, куда он, собственно, несется.
Перед ним неожиданно появлялись машины, люди, стеклянные киоски. Вздыбился горбатый мост и исчез.
Кот Васька бежал мимо длинного дощатого забо¬ра, безнадежно глухого и равнодушного. Желтые до¬ски ровные, одинаковые. Хоть бы одна гостеприим¬ная дыра, спасительная щель...
Вдруг впереди мелькнула темная подгнившая до¬ска. Кот Васька мигом распластался на земле и про¬тиснулся в узкое пространство.
Голоса бегущих за ним людей, словно ударившись о забор, рассыпались:
— Эх!..
— Убежал-таки!
— Улизнул!
— Удрал!
— Вот если бы не этот портфель, я бы его схва¬тил... Одной рукой разве ухватишь?
— А мне сумка, сумка помешала!
Кот Васька огляделся. Ну, кажется, спасен! Вокруг ле¬жали груды кирпичей, досок. Самое подходящее место, чтобы спрятаться бедному нарисованному коту.
Кот Васька забрался под доски, подумав невольно: насколько приятней пахнут доски, чем кирпичи.
«Вот если бы мой пушистый Вертушинкин был сейчас со мной...— сам себе грустно сказал кот Вась¬ка.—Я просто уверен, что он лучше всех на свете умеет залезать под доски! Но нет, довольно о нем! Я должен, должен его забыть!.. Лучше всего мне поскорее убраться из этого города, потому что по всему видно, жизни мне тут не будет. Что ж, поселюсь где-нибудь на лоне природы, в лесу. И там не спеша, пре¬вращая в мышей деревце за деревцем, деревце за де¬ревцем, как-нибудь доживу свой век. Да, кстати, пора бы и пообедать. В конце концов, так и отощать не¬долго. Нельзя же бегать целый день по городу на пус¬той желудок...»
Но в этот самый миг возле груды досок, где он пристроился так уютно, затопали чьи-то ноги, зазву¬чали возбужденные голоса:
— Он где-то тут!
— А может, удрал?
— Ну куда он мог удрать? Где-нибудь тут спрятался!
— Ну да, будет он тут прятаться!
В щель между досками кот Васька увидел худень¬кую востроносую старушку в серой шапочке, связан¬ной словно бы из толстой паутины.
— Это вовсе не кот был, слышите? — верещала она острым колючим голоском.— Мячик, наверно, или еще что полосатое. Может быть, зонтик. Верно вам говорю. Потому что я этого кота еще утром видела в троллейбусе. Меня, знаете ли, не проведешь. Я тогда сразу подумала: нет, не кот это, а преступник. Кота мальчишка вез. Ну, думаю: и мальчишка такой же.
Так вот, я того мальчишку научила, где ему своего кота выбрасывать. Около дома моей сестры Тонечки. И адрес дала. Так вы этого кота возле дома моей сес¬тры Тонечки ищите. Он там, я знаю. А здесь его нет, нет и быть не может!
Славная старушка! Милая старушка! Правда, голос противный и сама малосимпатичная, но зато всех сбила с толку и запутала следы.
Хоть он и нарисованный кот, но и ему не чужда благодарность. Есть у него один знакомый паучок. Он уже давно поселился за его рамочкой и целый день там молчаливо трудится. Если им доведется еще раз свидеться, он непременно попросит этого паука, что¬бы тот наткал для острой старушки паутины еще на одну шапочку...
Конечно, хвост — это прекрасно! Хвост — это вос¬хитительно, кто спорит? Но иногда он может причи¬нить массу неудобств. Хвост может даже погубить своего владельца, если хотите знать. Вот, например, если кончик его предательски торчит из-под груды досок...
— Смотрите!   Что   это? — вдруг   закричал   чей-то мужской голос—Умоляю, во?омите, да возьмите же мой портфель!
— Полосатое! — подхватил  женский  голос— Сумку мою подержите, сумку!
Кот Васька не стал дожидаться, пока они там раз¬берутся с сумками и портфелями, а тут же дал деру.
Все бросились за ним, но он, перелетев через гру¬ды кирпичей, легко всех опередил и очутился возле другого дома, почти построенного. Около него с за¬думчивым видом стоял подъемный кран и как будто прикидывал, не добавить ли дому еще пару этажей или несколько балкончиков.
— Вон он! Вон он! —закричал молодой рабочий, высовываясь из кабины подъемного крана.—Налево побежал, а теперь направо!
«Совсем затравили!» — в отчаянии подумал кот Васька, удирая подальше от всевидящего подъемного крана.
Он пересек большой пустырь, обогнул маленький домик на колесах и вдруг увидел чудесный старый ящик, сбитый из грубых шершавых досок. Одним уголком ящик опирался о кирпич, и под него можно было легко забраться.
Кот Васька нырнул под ящик. Здесь было сумереч¬но и уютно. Плоский луч солнца проникал в узкую щель между рассохшимися досками.
«Милый домик, спасибо, что ты приютил бедного нарисованного кота,—растроганно подумал кот Вась¬ка.— Здесь я хоть ненадолго обрету покой. Перекушу чем Бог послал и отправлюсь, гордый и независимый, куда глаза глядят».
Но, видно, коту Ваське в этот день не суждено бы¬ло хоть немного отдохнуть. Не прошло и трех минут, как он снова услышал чьи-то шаги и голоса.
— Как, однако, досадно! — сердито сказал мужской голос—Если бы ты тогда хоть на одну минутку взяла у меня портфель, я бы двумя руками тут же схватил этого негодного кота!
— А если бы ты только на одну секунду взял мою сумку,— упрямо возразил женский голос,— я бы двумя руками тут же поймала этого ужасного зверя!
Голоса умолкли.
И тут кот Васька совершил непростительную оп¬лошность. Он решил, что обладатели портфеля и сум¬ки удалились, оставив его наконец в покое.
Если бы он не был так измучен и взволнован, он бы, конечно, догадался, что никуда они не ушли, а попросту присели на край деревянного ящика.
Но кот Васька решил, что он совсем один и к тому же в полнейшей безопасности и может теперь, не тратя времени даром, подумать о пропитании.
«Пообедаем! — сказал себе кот Васька.— Что бы ни было — пообедаем! Но что можно превратить в мышь, сидя в деревянном ящике, где, кроме деревян¬ного ящика, ничего нет? Вот вопрос! Превратить в мышь землю, которая у меня под ногами? Иначе го¬воря, превратить в мышь земной шар? Интересно, где же я тогда окажусь, после того как пообедаю?.. Гм!.. Это, пожалуй, несколько рискованно. Остается только одно: превратить в мышь этот деревянный ящик. Так что уж извини, мой дорогой, уютный домик, мне очень жаль, но...»
Кот Васька облизнулся и прошептал:
Великан или малыш,
Ты стоишь или лежишь,
Ты молчишь или скрипишь,
Превращайся сразу в мышь!
И в тот момент, когда все осветилось, а стены и потолок его домика внезапно исчезли и перед его но¬сом мелькнула желтоватого цвета мышь, в тот же са¬мый момент откуда-то сверху на него обрушились два человека.
Они, можно сказать, вдвоем уселись на несчастно¬го кота Ваську, всей тяжестью придавив его к земле. Кот Васька даже не успел разглядеть, куда скрылась желтоватая, с деревянными разводами мышь.
Но и для этих двух людей исчезновение ящика и внезапное падение вниз на что-то живое, двигающее¬ся, мохнатое тоже явилось полнейшей неожиданно¬стью.
Вскрикнув, оба они вскочили. Кот Васька не стал дожидаться, пока они придут в себя.
Он со всех ног кинулся прочь.
— Портфель!
— Сумка!
И все началось сначала.
Коту Ваське казалось, что теперь за ним гонится весь город.
Какие-то дети.
Какие-то люди в белых халатах.
Пожарники.
Милиционеры.
И наконец, какое-то одеяло, которое попыталось наброситься на него сверху.
Ах, если бы пушистый Вертушинкин был сейчас с ним! Он бы не дал в обиду своего невезучего нарисо¬ванного кота. Он подхватил бы его на руки, спрятал бы под свою школьную куртку, успокоил, отогрел... Но Вертушинкина нет с ним. Он совсем один. Один-оди¬нешенек. И за ним гонится эта ужасная кричащая толпа...
«Может, превратить их всех... ну, в этих... серых... которые с хвостами?» — затравленно оглядываясь, по¬думал кот Васька.
Но все мысли у него в голове тоже бежали и под¬прыгивали. Нет, сколько он ни старался, он не мог вспомнить ни словечка из волшебного заклинания.
А тут еще, на его несчастье, какая-то старушка, увидев бегущего по улице кота, а за ним целую толпу народа, от удивления всплеснула руками. При этом она уронила на тротуар банку с вишневым вареньем, которую несла в подарок другой старушке, своей дав¬нишней подруге.
Варенье было самое лучшее: домашнее, душистое,
без косточек.
Но вряд ли кот Васька оценил это. Он влетел в сладкую густую лужу, отчего его лапы и живот стали липкими и клейкими, а хвост сразу отяжелел и поте¬рял подвижность.
Но и этого мало. Какой-то малыш преградил ему путь, прижав его к земле большой пухлой подушкой.
Кот Васька, задыхаясь, вспорол когтями эту подуш¬ку. Но ничего на свете нет ужаснее, чем пух и перья вместе с вишневым вареньем. Если уж они встретят¬ся, то разлучить их просто невозможно.
Кот Васька, измазанный вареньем, облепленный пухом, мчался по улице. Он свернул за угол, потом еще раз за угол. Преследователи не отставали.
Слева от него, рябя в глазах, побежала знакомая, в завитушках ограда парка.
Кот Васька легко скользнул в чугунный венок из дубовых листьев. Он оглянулся. Люди толпились у ог¬рады. Те, кто помоложе, карабкались на нее. Один мальчишка уже сидел верхом на столбе, обняв руками чугунную вазу...
Но все же они отстали, хоть немного, но отстали.
Кот Васька собрал последние силы и пустился бе¬гом по пустой аллее. Голоса позади него затихали, гасли.

Глава 18
СНОВА О РАЗНОЦВЕТНЫХ МЫШАХ.
И ГЛАВНОЕ: ОДНИМ КОТОМ В ГОРОДЕ СТАНОВИТСЯ МЕНЬШЕ

Кот Васька оглянулся. Он был один. Лапы у него просто отваливались от усталости, он еле дышал. Морду облепил противный щекочущий пух.
Мужество оставило его. Кот Васька не выдержал и всхлипнул. Может быть, обычные коты и не плачут, но ведь он нарисованный, и это его личное дело.
Нет, лучше бы волшебник Алеша никогда не ожив¬лял его. Да что уж тут, лучше бы пушистый Верту-шинкин никогда бы не брал в руки акварельную кис¬точку. Зачем, зачем только он нарисовал его!..
Разве это жизнь? Замучили его, затравили, затер¬зали.
«Вот возьму и как превращу всех в мышей! — со злостью подумал кот Васька.—Тогда узнаете... Тогда пожалеете. Всех до одного превращу!»
Кот Васька еще раз всхлипнул и начал читать за¬клинание:
Великан или малыш,
Ты стоишь или...
Тут кот Васька внезапно умолк, словно споткнулся.
Что же это получится? Если он всех превратит то и его Вася Вертушинкин, его пушистый Вася тоже станет мышонком? Нет! Ни за что!
Но с другой стороны, что же делать? Уже ясно ни¬куда ему отсюда не уйти, не скрыться. Все равно его разыщут, окружат со всех сторон, схватят, и уж тогда не жди пощады.
Все. Пропал. Погиб. Конец коту Ваське...
Вдруг глаза кота Васьки блеснули.
Что, если... что, если ему обмануть всех и самому превратиться... в мышь?
А что? Пожалуй, неплохо. Пожалуй, лучше ничего и не придумаешь. Пускай, пускай тогда побегают поищут!                                                                       '
Хотя, конечно, превратиться ему, коту Ваське, и в кого? Тьфу! Даже говорить неохота... Даже думать противно... Нет, ни за что! И не уговаривайте! Все что угодно, только не это.
Лучше все-таки отыскать хоть какое-нибудь укром¬ное местечко, все что угодно: сырой подвал, щель, любую дыру.
Кот Васька отряхнул липкую пушинку с носа, ог¬лянулся, и вдруг прямо перед ним на дорожке, слов¬но из-под земли, появился милиционер Анатолий Иванович.
Увидев кота Ваську, он так и застыл на месте, рас¬ставив руки. Кот Васька тоже замер, глядя на него с тоской, с безнадежным отчаянием.
— Чуяло мое сердце, что он тут, в парке...—про¬шептал Анатолий Иванович.—Теперь не уйдешь, го¬лубчик!
Анатолий Иванович быстро поднес к губам сви¬сток. Резкий свист стремительно побежал во все стороны по дорожкам парка, и в ответ тоже послы¬шались свистки, приближающийся топот ног и го¬лоса.
— Кис-кис-кис! — угрожающе     позвал     Анатолий Иванович, еще шире раскидывая руки и наступая на кота Ваську.
«Я должен действовать быстро и решительно,— по¬думал Анатолий Иванович.—Прямо-таки молниенос¬но. А то он и меня может... ну, словом, превратить. Конечно, моя жена Милочка все поймет. Она умница, надежный, верный друг. Поймет, что это был мой служебный долг. И все же... Опять-таки дети. Автори¬тет отца. Как их воспитывать, если ты...»
Эти мысли вихрем пронеслись у него в голове, но не поколебали его решимости.
Кот Васька в испуге попятился, глядя на Анатолия Ивановича затравленными глазами. Кто бы знал, как он измучен, истерзан!
«Все. Надо превращаться. Ничего не поделаешь,— в отчаянии подумал кот Васька.— Кончаю свое суще¬ствование в качестве кота. Начинаю самопревраще¬ние...»
И он, продолжая пятиться назад, лихорадочно за¬шептал:
Великан или малыш,
Пиликан или велишь...
Ой, в голове все перепуталось, как клубок ниток...
Анатолий Иванович прыгнул на кота Ваську, но тот в самый последний момент увернулся и взлетел на рыхлую кучу сухих шуршащих листьев.
Кот Васька увидел, как из-за поворота аллеи лави¬ной выплеснулась толпа людей, что-то пестрое, кри¬чащее и многорукое.
Позади, нарастая, тоже слышались топот ног и го¬лоса.
— Минуточку, минуточку! Сосредоточиться не да¬ют!—из последних сил заторопился кот Васька и, прижав уши к голове, задыхаясь, прошептал:
Великан или малыш,
Ты бежишь или стоишь...
В общем, что бы я ни делал,
Превращаюсь сразу в мышь!
И в тот же миг он провалился в сухие листья, куда-то вниз, в мягкий сумрак с солнечными окошками.
А милиционер Анатолий Иванович в полном недо¬умении остановился, глядя на кучу листьев, где только что стоял, прижав уши, вздыбив шерсть, кот Васька.
Да, опаснейший, загадочный преступник исчез. Ис¬чез самым непонятным образом.
Анатолий Иванович краешком глаза оглядел себя, незаметно ощупал кобуру сбоку на ремне. Кажется, все обошлось, все-таки не превратил...
— Это ты свистел? Ты его видел? Где он? — забро¬сали Анатолия Ивановича вопросами подбежавшие к нему волшебник Алеша и Владимир Владимирович.
— Удрал, разбойник! — только и мог сказать Анато¬лий Иванович, разводя руками. Он умолчал о том, что преступник, собственно говоря, не удрал, а самым та¬инственным образом исчез, словно растворившись в воздухе.
— Ну что ж, милиция милицией, а волшебство вол¬шебством,— задумчиво   сказал   волшебник   Алеша.— Знаете что, друзья мои? Пока все ищут кота, не от¬правиться ли нам потихоньку ко мне домой? Я хотел бы  заглянуть  в  кое-какие  волшебные  справочники, словари, энциклопедии.
— Мне   уже   все   равно,—безжизненным   голосом пробормотал Владимир Владимирович.
Голоса и шаги удалились, затих знакомый прият¬ный скрип шелковой подкладки плаща волшебника Алеши.
В тишине прошелестел ветер, и только легкие ло¬дочки сухих листьев, с тихим шорохом сталкиваясь в воздухе, качаясь и кружась, падали на землю.
Из-под кучи листьев вылез кот Васька. Оглянулся на свой длинный тощий хвост, невольно содрогнул¬ся. Гоняться за таким хвостом, ловить его, насти¬гать — это одно удовольствие. А вот если это твой собственный хвост... Только и радости, что спина полосатая.
«Взгляну в последний раз на моего пушистого Ва¬сю,— с тоской подумал он.— Хоть издали посмотрю. К тому же я должен повидать кошку Мурку. Иначе это будет просто невежливо. Попрощаюсь с ней и уйду навек в подполье».
И он медленно и печально побрел по дорожке. Ма¬ленький полосатый мышонок среди огромных столет¬них дубов-великанов с черной отсыревшей корой.
«Да и кто я теперь такой? — печально рассуждал кот Васька.—Раньше все было очень просто. Я был обычный нарисованный кот. Теперь я превратился в мышонка. Но в какого, вот в чем вопрос. Вероятно, в нарисованного. Логично? Логично. Но как я могу быть нарисованным мышонком, если мой пушистый Вася Вертушинкин никогда не рисовал мышей? Нет, совершенно непонятно, кто я теперь. А как это груст¬но и обидно быть непонятно кем...»
Едва кот Васька скрылся за поворотом, в конце ал¬леи среди выцветших коричнево-желтых листьев мелькнуло что-то яркое, разноцветное, вытянувшееся цепочкой. Словно кто-то порвал нитку бус и крупные цветные бусины раскатились по аллее.
Но нет, это были не бусины. Это были разноцвет¬ные мыши.
Впереди, как и подобает царю зверей, шел лев. Иначе говоря, желтая мышь. За ней шла серая мышь, несколько более крупного размера, чем все осталь¬ные. За серой мышью бежали две черные бархати¬стые мышки. Последней плелась, устало припадая к земле, зеленая мышь.
— Стоило ли сомневаться, что все кончится именно так...— ворчала зеленая мышь.
Вдруг желтая мышь так резко остановилась, что серая налетела на нее, а одна из бывших пантер отда¬вила хвост бывшему слону.
— ...ахнут котом! — с торжеством воскликнула жел¬тая мышь, иначе говоря, лев.
Это значило: «Обратите внимание на эти следы. Сомневаться не приходится. Они пахнут котом».
Лев, как всегда, договаривал только последние сло¬ва, считая, что все звери должны, просто обязаны до¬гадаться, что он имел в виду.
— Если так, то идемте по следу! — глубокомыслен¬но кивнула головой серая мышь.
— По  следу! — гибко  подпрыгнули  черные мы¬ши.
— По следу...— мрачно проворчала зеленая мышь.
— Но, друзья мои,— заволновалась серая мышь, пе¬ребегая с места на место.— Следы обрываются. Вот здесь, около кучи листьев.
— Ас этой стороны почему-то идут мышиные! — удивились черные мыши.
— ...котом! — прорычала желтая мышь.
Это значило: «Мышиные следы, как это ни стран¬но, тоже пахнут котом». И представьте себе, все зве¬ри, как всегда, отлично поняли, что именно хотел ска¬зать царь зверей.
Мыши в полном недоумении долго обнюхивали ог¬ромные, как им казалось, круглые кошачьи следы и маленькие, острые — мышиные. Сомневаться не при¬ходилось. Пахли они одинаково. Они пахли сгущенным молоком, книжной пылью и акварельными кра¬сками.
— Пойдем по этим таинственным следам! — разом воскликнули все мыши и быстро засеменили вслед за желтой мышью по аллее парка.

Глава 19
СВИДАНИЕ, ЧУТЬ НЕ ЗАКОНЧИВШЕЕСЯ ТРАГЕДИЕЙ.
И ГЛАВНОЕ:
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ УБЕЖДАЕТСЯ: ВОЛШЕБНИК - ЭТО ВСЕ-ТАКИ ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ПРОФЕССИЯ

Такие дни бывают только осенью.
Ветер словно боялся подуть, чтобы случайно не пригнать тучу-бродяжку. Поздние цветы стояли тихо, чтобы как-нибудь не уронить уже непрочно держав¬шиеся лепестки.
Кошка Мурка сидела на старых бревнах и слушала тихую теплую песенку солнечных лучей, такую тихую, что ее могут услышать только кошки.
Мурка зажмурила глаза. Так песенка была еще слышнее.
«Какие все коты обманщики,—лениво рассуждала она.—И кот Васька такой же. Ничуть не лучше дру¬гих. Обещал, что весь двор будет покрыт мышами. А я... ах, как я доверчива! И мышей нет, и сам скрылся».
В этот миг кошка Мурка услышала сладостный, ни с чем не сравнимый шорох. Так может шелестеть только мышиный хвост, извиваясь на асфальте.
Кошка Мурка широко распахнула глаза. Она увиде¬ла полосатого мышонка. Он забежал за скамейку и бесстрашно уселся возле гнутой железной ножки, да¬же не думая прятаться.
«Интересно,— подумала кошка Мурка,— все-таки один мышонок появился. Да еще полосатый. Хоте¬лось бы мне знать, на вкус он тоже полосатый? И какой милый, ничего не боится, сидит себе на виду».
Кошка Мурка не шевельнулась, но все ее гибкое тело напряглось.
Между тем кот Васька, а это был именно он, с тос¬кой посмотрел на окно Васи Вертушинкина, где стоял такой знакомый ему цветок герани. Там, в комнате пушистого Вертушинкина, он висел на гвоздике так беспечно и счастливо.
Кот Васька совсем забыл об осторожности. Вернее, он забыл не об осторожности, а забыл, что он уже не кот Васька, а беззащитный полосатый мышонок.
Он и ахнуть не успел, как на него сверху опусти¬лась тяжелая мягкая лапа, где из теплого меха торча¬ли стальные когти.
Тяжелая лапа прижала, притиснула его к земле.
— Что вы?! Поосторожней, пожалуйста! Это я, кот Васька! — взмолился несчастный кот.
— Интересные   пошли   мышата,— ухмыльнулась   в усы кошка Мурка.— За котов себя выдают...
Кот Васька попробовал освободиться. Но куда там! Стоило ему только пошевелиться, как безжалостная лапа прижимала его еще сильнее.
— Это я вам тут свидание назначил! В три часа...— простонал кот Васька.— Что вы так давите! Ой! Так и придушить недолго...
— Интересные пошли мышата,— басом промурлы¬кала кошка Мурка.—Дожили... Кошкам свидания на¬значают.
Кот Васька с усилием повернул голову, посмотрел на кошку Мурку и обмер. Нет, кошка Мурка в этот миг отнюдь не показалась ему нежной, воздушной красавицей. Она больше походила на огнедышащего дракона. Круглые глаза ее горели беспощадным, алч¬ным огнем. А пасть?! Бр-р!..
Муркина лапа еще сильнее прижала несчастного кота Ваську, совсем расплющив его на асфальте. Со¬противляться было бесполезно. Кот Васька обреченно закрыл глаза.
«Все. Конец,— пронеслось у него в голове.— Но по¬гибнуть в когтях любимой?..»
Между тем кошка Мурка отлично понимала, что беспомощной жертве все равно никуда не скрыться и не убежать. И, по обычаю всех кошек, вовсе не жела¬ла торопиться.
Торжествующим взором она обвела весь двор в на¬дежде, что кто-нибудь из ее подруг, сидя на заборе или на крыше гаража, увидит, как она ловко и изящ¬но поймала по всем правилам искусства этого мы¬шонка.
И вдруг кошка Мурка от неожиданности открыла рот — второй раз за этот необыкновенный день.
Во дворе появилась целая стайка мышей. Нет, вы только подумайте! Честное кошачье! К тому же все мыши были разноцветные.
«Ах, кот Васька, кот Васька! — восхитилась кошка Мурка.— Милый, честный кот. Не обманул. Двор и вправду весь покрыт мышами!»
— ...жают! — возмущенно вскричала между тем жел¬тая мышь, бежавшая впереди всех.
— Наших бьют! Маленьких обижают! — подхватили все остальные мыши. Да, они отлично поняли, что хо¬тел сказать их отважный предводитель.
И в тот же миг разноцветные мыши накинулись на кошку Мурку.
Друзья мои, поверьте, все это случилось именно так! Ведь не будем забывать, это были настоящие хищники, лишь волей рокового случая превращенные в мышей.
Разноцветные мыши с воинственным писком вце¬пились в хвост кошке Мурке.
Кошка Мурка, растерявшись от такого невиданного оскорбления, выпустила кота Ваську.
Тот, помятый и взъерошенный, шариком откатился в сторону и чуть не попал под ноги волшебнику Але¬ше, который как раз в это время вместе со своими друзьями вошел во двор.
— Опять  мыши!!! — измученным  голосом  просто¬нал Владимир Владимирович.
— Дяденька  волшебник!   Пушистый  волшебник! — визгливо   заголосил  полосатый   мышонок,   протянув кверху тонкие розовые лапки.— Это я! Кот Васька!
— Кот Васька?! — Волшебник Алеша нагнулся и по¬садил на ладонь вспотевшего от страха мышонка.— Ты? Кто же это тебя так... в мышь?..
— Я  сам,— скорбно  ответил кот Васька и  вытер дрожащей лапкой нос—  Обстоятельства заставили...
Между тем Анатолий Иванович, поддерживая под локоть своего друга Владимира Владимировича, при¬стально оглядел мышей и на всякий случай легонько отодвинул ногой кошку Мурку, чтобы она в суматохе не придавила кого-нибудь из этих удивительных раз¬ноцветных созданий.
— Послушай, Алешка,  эти  разноцветные  мыши... ты не думаешь... А? — осторожно спросил Анатолий Иванович.
— Да-да!   Что?   О,   несомненно! — со   счастливой улыбкой кивнул волшебник Алеша.
Тем временем вокруг них уже успела собраться по¬рядочная толпа. Тут же мелькали какие-то ребята. Это были Вася Вертушинкин и его друзья.
Ребята уже успели обежать весь город. Ноги у них просто горели. А Катя еще к тому же сильно разбила коленку. Она то и дело наклонялась и дула на ссадину.
Ребята, конечно, захотели узнать, что, собственно, происходит у них во дворе. Они выбрали для этого единственно возможный способ. А именно: встав на четвереньки, пролезли вперед, расталкивая головами сумки и портфели.
— Дядя Алеша, я...—покаянно начал Вася Верту¬шинкин,   очутившись  как  раз   между  волшебником Алешей и Анатолием Ивановичем.
— Потом, потом...—рассеянно отмахнулся от него волшебник Алеша.
Без труда раздвинув всех острыми локтями, появи¬лась старушка в серой шапочке, связанной из паутины.
Она подозрительно уставилась на Васю Вертушинкина.
— Этот мальчишка, тот мальчишка...— свистящим шепотом заговорила она, цепко хватая стоящих ря¬дом за руки.—Это он бросил того кота возле дома моей сестры Тонечки! Я точно знаю! Уж вы мне по¬верьте.
Но, к счастью, всем было не до нее.
Вася Вертушинкин увидел, что на ладони у вол¬шебника Алеши сидит маленький полосатый мышо¬нок. Этот мышонок кого-то напоминал ему. Но кого, кого? Неужели...
— Ну-с! — строго сказал волшебник Алеша, обра¬щаясь к мышонку.—Приступаем. Итак, заклинание пятьсот тридцать третье. Голову на отсечение даю, что ты его не выучил. Ну, повторяй за мной!
Волшебник Алеша начал говорить заклинание, а мышонок послушно и старательно повторял за ним каждое слово своим тонким, сверлящим ухо голо¬ском:
Великан или малыш,
Превращенный мною в мышь,
Лампи-тампи, хвост трубой,
Стань обратно сам собой!
Что произошло в следующее мгновение, невозмож¬но описать.
Не просите. Не требуйте.
Хотя, впрочем, я попробую.
Послышался дружный вскрик. Люди попятились, отшатнулись назад. Потому что разноцветные мыши исчезли, а вместо них прямо посреди двора, словно возникнув из пустоты, появились дикие звери.
Серой тяжелой глыбой возвышался слон Галилей. Около него вырос красавец лев, и золотистую гриву его раздувал легкий ветерок, который все же залетел из любопытства во двор посмотреть, что там такое происходит.
Зеленый крокодил сосредоточенно щелкал зубами, просто так, для  собственного удовольствия. Солнце лиловым огнем горело на гладких черных шкурах двух пантер.
А на руках у волшебника Алеши появился, неизве¬стно откуда взявшись, помятый и взъерошенный по¬лосатый кот.
Владимир Владимирович, радостно вскрикнув бросился вперед и крепко обхватил шею льва обеими ру¬ками. Он уткнулся лицом в его жесткую гриву и за¬мер, пряча лицо. Боюсь, что на глазах у него были слезы, но, надеюсь, никто этого не разглядел.
Крокодил обиженно щелкнул зубами.
-Терпеть не могу этих восторженных директоров зоопарка!-пробормотал он, но так тихо, что это vcлышал только волшебник Алеша.
Но Владимир Владимирович и сам понял, что со¬вершил ужасную бестактность. Он тут же наклонился к крокодилу и с нежностью поцеловал его между круглых выпуклых глаз, похожих на автомобильные фары с зелеными стеклами.
После этого он так же ласково по очереди поцело¬вал всех остальных зверей.
— Граждане, отойдите! Граждане, не толпитесь! Все-таки звери! — надрывался милиционер Анатолий
Иванович,   стараясь   оттеснить   толпу   подальше   от хищников.
Кот Васька медленно, словно прощаясь навек, по¬дошел к кошке Мурке.
— Вася, голубчик, а я и впрямь тебя чуть не съе¬ла,— басом сказала изумленная кошка Мурка.
— А! Может, это было бы и лучше,—безнадежно махнул лапой кот Васька.—Теперь меня все равно в рамочку...
— Не в рамочку, а носом в угол! — расслышав эти слова, сердито сказал волшебник Алеша.
— Что? Носом? В угол? — Кот Васька подпрыгнул от радости.— Да я с превеликим удовольствием! Ведь я теперь самый-самый-самый...
— Что? — строго прищурился волшебник Алеша.
— Самый прилежный ученик,— скромно и доброде¬тельно, опустив глаза, закончил кот Васька.
— Граждане,  осторожней! Не напирайте!  Это же хищники! — уже в отчаянии взывал Анатолий Ивано¬вич.— Володя, что ты молчишь! Помоги!
— Хищники, потеснитесь! Граждане могут вас уку¬сить! То есть я хочу сказать...— Владимир Владимиро¬вич от волнения опять все перепутал.
— Спокойствие. Теперь  помогу я. Теперь, друзья мои, это для меня пара пустяков,— с торжеством ска¬зал волшебник Алеша. Он присел на корточки и до¬стал из своего старого портфеля голубой термос.
— Алеша, если опять мышь...— нервно вздрагивая, сказал Владимир Владимирович, удерживая его ру¬ку,— Извини, я просто не выдержу.
Но волшебник Алеша не стал его слушать. Он бы¬стро отвинтил белую пластмассовую крышку, вытянул тугую пробку и проговорил, с трудом сдерживая вол¬нение:
Джинн, яви свою мне верность И покинь сейчас же термос!..
Послышался нарастающий свист, гром и грохот. Из горлышка термоса посыпались искры. С шипени¬ем вылетела темная струйка дыма.
Зазвенели стекла в соседних домах, захлопали фор¬точки. Порыв ветра взметнул сухие листья, сорвал с головы остроносой старушки серую шапочку, связан¬ную из паутины, и унес ее куда-то далеко-далеко.
Между тем струйка дыма, разрастаясь, поднялась выше старого ясеня. Выше трехэтажного флигеля. Сгустилась, темнея... И все увидели огромного боро¬датого джинна в полосатой чалме. Он скрестил на могучей груди обнаженные руки.
— Что прикажешь,  о повелитель? — прогремел он. Потом с удовольствием расправил плечи и добавил: — До чего же приятно иногда побыть на свежем воздухе!
— Вот что, голубчик,— торопливо сказал волшебник Алеша, бегло взглянув по сторонам и увидев бледные лица, широко раскрытые испуганные глаза.—Ты это... того... быстренько... ну, в общем, отнеси всех зверей назад в зоопарк. И нас с собой прихвати. Вот Владимира Владимировича, Анатолия Ивановича. Справишься?
— Будет исполнено, о повелитель! — загрохотал джинн.—А погода-то какова? А? Просто лето!
И вдруг во дворе стало удивительно тихо, пусто и просторно. Огромный джинн и звери все разом ис¬чезли. Не было во дворе также волшебника Алеши и его друзей.
Потрясенные люди оглядывались, веря и не веря, что еще минуту назад видели настоящего живого джин¬на и опасных диких зверей здесь, посреди двора. Даже ветра не было. Или он улетел, или улегся, утихомирив¬шись, а ветер нельзя увидеть, когда он отдыхает.
— Померещилось,— прошептала острая старушка.— Впрочем, где же тогда моя шапочка?
— Смотрите, мальчики, а у меня коленка зажила,— тихо сказала Катя и ладошкой погладила коленку.— Вот тот, большой, который из термоса вылез, подул на нее, и все.
— Чудеса,   между   прочим,— с   уважением   сказал Сашка Междупрочим.
А совсем на другой улице заплаканная девочка в сбившейся набок красной шапочке с помпоном вдруг радостно вскрикнула, потому что к ней навстречу из подъезда выскочил с отчаянным лаем золотисто-жел¬тый бульдог, которого она вот уже несколько часов безнадежно искала по всем окрестным переулкам и дворам.
Бульдог взволнованно и сбивчиво лаял, словно хо¬тел ей что-то рассказать, что-то удивительное и неве¬роятное.
Неизвестно, поняла ли его девочка в красной ша¬почке с помпоном или нет. Она только всхлипывала и крепко обнимала его за шею. Но мы-то с вами, конечно, отлично знаем, что именно хотел рассказать ей бульдог.
А тем временем в зоопарке радостно заплясали и запрыгали веселые обезьяны. Все их соседи вернулись в свои клетки. Лев старательно лизал тяжелую лапу. Ему все еще казалось, что она подозрительно пахнет мышами.
— Неужели я увижу наконец милых посетителей зоопарка, а милые посетители увидят меня? — растро¬ганно лепетал слон Галилей.—Впрочем, кажется, я сегодня уже многих из них повидал.
— Как мне действуют на нервы эти восторженные слоны! — больше для порядка добродушно пробулькал из бассейна крокодил.—Ах, вода! Как это приятно. Все-таки стихия, что ни говорите...
А между клетками с растерянной и счастливой улыб¬кой метался Владимир Владимирович. Он просто не мог налюбоваться на своих драгоценных хищников.
— А этот... ну как его... он там? — спросил он у вол¬шебника Алеши не без робости, показывая на голу¬бой термос.
— Там...   Отдыхает...— коротко   сказал   волшебник Алеша. Ему почему-то стало грустно. Володя мог бы назвать джинна как-нибудь по-другому, поуважитель¬ней, что ли. А то «этот» или «ну как его»...
— В общем, я пошел, ребята. Пока! — Волшебник Алеша застегнул свой потрепанный, видавший виды портфель.
Он чувствовал только усталость и опустошение. Вот прошел этот день и ничего не принес ему, кроме разочарования. Ему не удалось ни в чем убедить сво¬их друзей...
— Ладно, встретимся завтра на открытии зоопарка,— сказал   Владимир   Владимирович.— Да,   вот   что   еще, Алешка. Знаешь, это так, конечно, к делу не относится... Извини, но я хотел сказать, ты все-таки не бросай свою профессию. Замечательная у тебя профессия... К тому же ты еще Повелитель Волшебных Ключей!
У волшебника Алеши усталость как рукой сняло. Это и есть, наверно, настоящая дружба, когда не надо ничего объяснять, все ясно и так.
— И джинна своего береги,—добавил милиционер Анатолий Иванович.— Отличный старый джинн. Про¬сто редко таких встретишь в наши дни. Я как-нибудь с ребятами из нашего отделения забегу к тебе, если ты не возражаешь. А то у большинства совершенно неверное представление о джиннах.
— Конечно,  забегай! — улыбнулся волшебник Але¬ша.— Мы с джинном и котом Васькой всегда будем вам рады.